Приз Гора

Итак Эллен стояла на коленях футах в семи от стола. На этом расстоянии присутствие девушки было ненавязчивым, и можно было бы даже забыть о том, что она здесь. С другой стороны она всегда была под рукой, и могла быть подозвана в любой момент.

Мужчины продолжали беседу, не обращая на нее какого-либо внимания.

Эллен немного поправила короткую желтую тунику с разрезами по бокам, так, чтобы обеспечить себе немного большую скромность, даже в такой бесстыдной позе, требуемой от нее, позе рабыни для удовольствий. Иногда, что интересно, во время подобного обслуживания, когда рабовладелец принимает гостей, рабыне для удовольствий разрешают стоять на коленях в положении рабыни-служанки, или рабыни башни, держа колени плотно сжатыми. Некоторые расценивают это более разумным и менее отвлекающим. Особенно это касается ситуаций, когда среди гостей присутствует свободная женщина, которая могла бы быть смущена или оскорблена, очевидной доступностью и чувственностью рабыни. Также, существует широко распространенное мнение, что будет разумнее, скрывать от свободных женщин глубокую, волнующую, возбуждающую и глубокую сексуальность рабыни, то насколько она уязвима, беспомощна, полна потребностей и страсти. Могут ли они понять наши чувства у рабского кольца? И все же я думаю, что мужчины были бы наивными, если бы они действительно поверили, во что я, кстати, сама нисколько не верю, что свободные женщины не понимают, или, по крайней мере, не подозревают характера таких фактов. Они, свободные женщины, в конце концов, тоже не лишены интеллекта, и они — женщины. Я думаю, что ни для кого не будет секретом, что свободные женщины, так презирающие нас, держащие нас в таком унижении, ненавидящие нас настолько, что часто относятся с просто звериной жестокостью, втайне завидуют нам, нашим владельцам и нашим ошейникам. Почему мы должны быть счастливыми, а они несчастными? Не потому ли, что мы нашли наш путь к себе, а они все еще плутают по пустыням фальши?

«Это — парадокс ошейника, — думала Эллен, стоя на коленях у стены. — В ошейнике мы становимся самыми счастливыми, освобожденными и вольными».

Затем мысли Эллен свернули к Земле, несчастной Земле и ее нигилизму и эксцентричности. По сравнению с Землей, пустыни, по которых могли бы бродить свободные женщины Гора, казались плодородными лугами. По сравнению с худшими пустынями Гора, Земля казалась намного хуже, психосексуальная, психобиологическая пустыня, высушенная моральной чумой, жертва идеологической трагедии. Пожалейте предположительно свободных женщин Земли, живущих в их пустынях и в хаосе социальных артефактов, придуманных в основном людьми со слабой секрецией, патологическими, хилыми, немощными импотентами, отчаянно пытающимися, к несчастью всех остальных, соответствовать наложенным на них догмам, в действительности изобретенными шарлатанами и шаманами, чтобы возвеличить слабость и унизить силу, догмами, изобретенными мелкими, обиженными, ревнивыми пигмеями, стремящимися поставить себя пастухами над деградировавшим, прирученным, человеческим родом, теми, кто возвеличивает целое за счет частей, кто отказывает человеку от имени масс, чтобы самим стать единственной частью, которая имеет значение, чтобы им, владельцам масс, стать единственными людьми, которые действительно будут жить, а не существовать. Это печально, надо признать, видеть представителей нашего вида одомашненными, видеть сделанное с нашей расой, причем, сделанное, судя по всему, с согласия большинства ее членов, с расой, которая, в противном случае, могла бы стать детьми звезд. Но, кто знает, возможно, однажды они смогут увидеть, куда они идут, крикнут «Стоп!» и вспомнят о звездах.

Мужчины ели, пили, беседовали, судя по всему, ни в чем не нуждались, и, казалось, полностью забыли о ее присутствии.

Эллен улыбнулась про себе. Ее хозяин заранее, еще до прибытия гостей, прояснил для нее, что она, даже притом, что это простое прислуживание за столом, должна будет вставать на колени в позу рабыни для удовольствий. Разумеется, ведь присутствовали только мужчины. Однако Эллен понимала, что ею, по сути, хвастались. И ей нравилось то, что ее господин гордился ею и хотел ее продемонстрировать. Но разве он не сделал бы того же самого, если бы разрешил ей стоять на коленях скромнее?

«Э нет, — подумала девушка. — Эти мужчины помнят меня еще со степи, и в намерения Селия Аркония входит прояснить им, что его рабыня теперь разительно отличается от той, которую они видели тогда, что она совершенно изменилась, что теперь она — приемлемая рабыня, хорошо вышколенная рабыня. Также, ее поза, несомненно, была выбрана для нее с намерением, не оставить ни малейших сомнений относительно природы тех отношений, в которых он с ней находился, что для своего владельца она была не просто рабыней-служанкой или рабыней башни, но являлась для него полностью, тотально и всеми способами рабыней для удовольствий».