Приз Гора

В тот момент она вдруг со всей ясностью поняла, что это было именно то, чем она была, и то, чем она больше всего хотела быть в глубине своего сердца. То, что она всегда хотела быть рабыней.

Но что он запланировал для нее? Этот вопрос мучил ее, но ответа на него она не знала. Единственное, что она знала наверняка, это то, что она была его рабыней, а следовательно, он может делать с ней все, что захочет.

Глава 10 Перед Господином после заключительной фазы преобразования

Она плакала, цепляясь за запястье охранника, безжалостно удерживавшего ее за волосы. При этом женщина, голова которой была склонена к его бедру, торопливо переставляла ноги. Мужчина тащил свою подопечную по коридору к комнате, согнув в обычном гореанском ведомом положении.

На этот раз ее просто подтащили к желтому кругу, начерченному перед курульным креслом, и швырнули на живот в его центр. Поспешно, дрожа от страха, она вскарабкалась на колени и, подняв руки, зачесала волосы назад, перекинув за плечи, попытавшись поправить и пригладить их. Она снова стояла на коленях перед своим господином.

И хотя мужчина, в отличие от нее, остался таким же, каким и был, но для нее теперь, он казался значительно старше ее, более зрелым и более пугающим.

— Ты уверена, что стоишь в позиции подходящей для той, кем Ты, как тебе уже объяснили, являешься? — поинтересовался он.

Поза в которой женщина стояла на колени, следует признать, была очень красивой. Она сидела ягодицами на своих пятках, выпрямив спину, подняв голову и прижав ладони к бедрам, в точности как ее научили.

Но мужчина продолжал пристально рассматривать ее. На глаза его бывшей преподавательницы навернулись слезы, и она развела колени. Это было последнее, маленькое уточнение, которое преподали ей, перед тем как повести сюда. Это была поза, подходящая для рабыни ее вида — гореанской рабыни для удовольствий.

Однако он не сводил с нее своего строгого взгляда.

Всхлипнув, она расставила колени еще шире. В этот раз на ней была та же самая короткая туника, что выдали ей прежде, с одним маленьким изменением, теперь она была разрезана по бокам, от кромки подола почти до самой талии. Так что теперь, когда она двигалась, ее бедра все время мелькали в этих разрезах, а когда вставала на колени так, как она это сделала сейчас, то подол туники спереди опускался между ног. Таким образом, становясь на колени перед своим хозяином, в самой обычной позе гореанской рабыни для удовольствий, разводя ноги широко в стороны, она как бы уязвимо открывалась перед ним, за исключением крошечной вуали падавшей перед ней. Причем, когда невольница обнажена, обычно используется та же самая позиция.

Она посмотрела на своего бывшего ученика, но его фигура расплывалась, из-за слез, застилавших ее глаза.

— Хорошо ли Тутина относилась к тебе? — осведомился он.

Женщина задрожала от одного воспоминания о блондинке. Но она понимала, что это была своего рода проверка.

— Она обращалась со мной в точности, как я заслужила, Господин, — ответила она.

Лицо мужчины растянулось в понимающей улыбке. И эта улыбка показала ей, насколько точно он понял ее, и то чем она была. Неужели она ничего не могла скрыть от этого человека?

Никаких теплых отношений не могло быть между ней и Тутиной. Она возненавидела блондинку с того самого момента, когда впервые увидела ее в опере. Как, кажется, давно это было! Возможно, виной тому было то, что девица показалась ей вульгарной и глупой, но такой красивой. Однако дело скорее было не в том, что она была проста и глупа, а именно в том, что она была красива и стояла рядом с молодым человеком. А теперь в руках Тутины оказалась еще и власть над ней. Лоб блондинки пересекал талмит, указывавший на то, что для нее и еще для нескольких других, Тутина являлась «первой девкой». И свою власть над своими подопечными, и в особенности над бывшим доктором философии, эта мегера реализовывала с каким-то злобным удовольствием. Блондинка быстро приучила помолодевшую женщину и всех остальных ее товарок бояться ее стрекала до слабости в коленях.

Для Тутины, доставленной с Земли, и в действительности, когда-то бывшей соотечественницей женщины, и даже уроженкой одного с ней города, английский язык был родным, так что говорила на нем она бегло. Однако первая девка говорила со своей подчиненной только по-гореански. Так что Тутина, хорошо говорившая на этом языке, в то время, то и дело ставила ее очень неудобное положение. Ее помолодевшей подопечной постоянно приходилось быть в напряжении, отчаянно вслушиваясь и изо всех сил пытаясь понять, почувствовать тонкость плохо знакомого языка, стараясь не пропустить ни одного слова. Как терялась, сомневалась, пугалась в эти мгновения несведущая молодая подопечная Тутины, какой невежественной она себя чувствовала. И как ловко и умело пользовалась блондинка доставшейся ей властью. Правда, стоит отметить, что тем самым, возможно, сама того не понимая, Тутина только ускоряла прогресс освоения ее подопечной гореанского языка.