Приз Гора

«Могла ли я нравиться ему», — спрашивала она себя. — «Планирует ли он оставить меня себя?»

Сама она была уверена, что любит его.

— Как идут твои занятия? — поинтересовался мужчина.

— Надеюсь, что неплохо, — ответила она. — Но остается много чего, что я не понимаю.

— Что именно? — уточнил он.

— Мне кажется, что есть много вещей, о которых я не знаю, что есть множество деталей, о которых мне ничего не рассказывают.

— Это верно, — признал молодой человек.

— Я чувствую, что по-прежнему остаюсь очень наивной, очень невежественной, — вздохнула женщина.

— Верно, — кивнул он.

— Разве я не была бы более ценной, если бы я знала больше? — осведомилась она.

— Конечно, — не стал отрицать мужчина.

— Но тогда почему мне этого не преподают? — озадаченно спросила женщина.

— А Ты подумай, — предложил ей молодой человек.

— Чтобы я оставалась наивной и невежественной, незначимой и никчемной? — предположила его бывшая преподавательница. — Чтобы я оставалась ничем? Чтобы не смогла стать чем-то более ценным?

— Как тебе понравилось твое теперешнее место жительства? — вместо ответа, спросил мужчина.

— Несомненно, оно соответствует указаниям Господина, — проворчала она.

— Конечно, — кивнул он.

— Господин жесток к своей рабыне, — вздохнула женщина.

— Ну, тебя ведь могли заковать в тугие цепи, или посадить в рабский ящик, или бросить в рабские ямы, — заметил ее хозяин.

Ее теперешним местом проживания была крохотная рабская клетка. Зарешеченный куб, любая грань которого не превышала четырех футов. Со всех сторон ее окружали близко поставленные стальные прутья, в полдюйма диаметром, и только пол представлял собой металлическую пластину. Находясь внутри, женщина была не в состоянии выпрямиться полностью. Кому-то может показаться, что прутья были слишком тонкими, но этого было вполне достаточно для того, чтобы надежно удерживать женщину внутри. Эта клетка мало чем отличалась от тех, которые используют многие охотники в своем лагере, для временного содержания своей добычи. Соломы в клетке больше не было, но ей хотя бы позволили оставить одеяло.

— Каждый раз, — обиженно сказала она, — Вы обращались со мной все более безжалостно, оставляя мне все меньше привилегий, становясь со мной все жестче!

— Так было лучше для тебя самой, — пожал плечами мужчина. — Тебя следовало приучать к твоей неволе, рабская девка.

— Но разве я вам не нравлюсь, Господин? — спросила женщина, не сводя с него своих глаз, пытаясь прочитать в его облике некий проблеск эмоций, некий намек на его чувства.

Он выкрал ее и доставил на эту планету. Он не забыл ее! Он сделал ее своей рабыней. Конечно же, у него должны быть какие-то чувства к ней. «Я — его! Я люблю его, — думала она. — Но как он смог узнать о том, что я хотела принадлежать ему, мечтала о том, чтобы он похитил меня и владел мной? По какой еще причине стал бы он надевать анклет на мою щиколотку и навязывать мне свою волю?»

Теперь-то она понимала, как по-дурацки наивно выглядели те многие, кто искренне разделяли ее взгляды, и сколь малое отношение имела эта идеология к биологической правде человеческого существования. В целом мужчины, если они не ущербные, по своей натуре являются честолюбивыми и ревнивыми собственниками. Также она знала, что ее пол по своей природе принадлежал им. И мужчины, предпочли бы относиться к своим женщинам не как партнеры, но как владельцы. Они хотели владеть ими. Мужчины искренне любят только то, что им принадлежит, то, что находится в их полной собственности. Они дорожат своим имуществом, своими собаками, своими инструментами, книгами, домами, автомобилями и своими женщинами. Как может мужчина ценить что-то, считать это своим сокровищем, если это не принадлежит ему полностью? Когда в его сердце пылает огонь страсти, нужны ли ему будут пикировки и переговоры со своей партнершей? Э нет, он хочет в жадном, торжествующем вожделении связать и овладеть своей рабыней! Ей всегда было интересен вопрос в скольких семьях, укрывшись за стенами своих домов, втайне от всех, жены были рабынями своих мужей. Но здесь, на Горе, подумала она, рабство является институтом явным, признанным, освященным традициями и узаконенным. Здесь мужчины — владельцы, по крайней мере, для женщин, таких как она. А женщины? Сколько их здесь, таких как она? Тех, кто стремится принадлежать, кто жаждет повиноваться и служить, готовых отдавать все, всю свою красоту и преданность, всю свою беспомощную и покорную любовь мужчине, которого они страстно желали повстречать, того, кто бросит их к своим ногам, сделав их своей собственностью, а себя их владельцем?

Она смотрела на него, выглядевшего точно так же, как и прежде, одетого в местные одежды, развалившегося в курульном кресле, с одним маленьким отличием, на его коленях лежала плеть.

Женщина расставила колени немного шире, вдруг испугавшись, что по неосторожности позволила им немного сблизиться. Ее до глубины души волновал тот факт, что она стояла перед ним так, столь откровенно одетая, без нижнего белья, с широко расставленными коленями.