Приз Гора

— А по поводу твоего теперешнего возраста, признаюсь, у меня было две причины, чтобы поступить именно так, — сказал он. — Во-первых, мне было любопытно посмотреть, на что Ты была похожа в юности. Теперь я это увидел, и вынужден признать, что Ты — смазливая маленькая рабыня, фигуристая, юная, маленькая рабыня. А второй причиной того, что я выбрал для тебя этот возраст, было то, что теперь практически для любого человека, даже, несмотря на то, что по всеобщему признанию являешься весьма привлекательной, Ты будешь оставаться никчемной, ничего незначащей, маленькой рабыней. На рынке за тебя никогда дадут высокой цены. Ты будешь среди самых дешевых товаров. Скорее всего, тебя будут покупать только люди невысокого положения, невежественные мужланы, за несколько мелких монет, для самого непритязательного рабского труда. Дело в том, что большинство рабынь здесь выглядит лет на двадцать — двадцать пять. Так что даже они будут смотреть на тебя сверху вниз, как на не более чем смазливую девчонку, которую нельзя воспринимать в серьез, никчемную и по большому счету ничего не стоящую.

Женщина тряслась от рыданий, уткнувшись лицом в ладони, не смея даже взглянуть на него.

— По этой же причине, я приказал не преподавать тебе больше необходимого минимума, и не учить тебя особо тщательно. Я хочу, чтобы Ты как можно дольше оставалась невежественной и бесполезной. Таким образом, я вброшу тебя в ужасы и реалии этого мира, который будет оставаться для тебя совершенно чужим.

— За что Вы ненавидите меня? — всхлипнула она.

— Встать, — скомандовал ей мужчина, не сочтя нужным отвечать. — Раздевайся.

Женщина встала, сверкнув полными слез глазами, и, подняв правую руку к раздевающему узлу на левом плече, потянула за кончик. Туника, мягко соскользнув с ее тела, легла вокруг ее лодыжек. Бывшая доктор философии, теперь выглядевшая как совсем юная девушка, сделала шаг вперед, выйдя из маленького атолла ткани лежавшего посреди спокойного мраморного моря, и замерла перед своим господином. Она все еще плакала, но стояла прямо и изящно, в точности как ее научили. Она уже знала, как надо стоять перед мужчиной. И почему.

Молодой человек взял плеть, лежавшую поперек его колен, и швырнул на пол перед ней. Женщина, скосив взгляд, посмотрела вниз.

Мужчина поднялся с курульного кресла и, сдернув с себя свои богато декорированные, явно церемониальные, одежды, остался стоять на возвышении в простой, подпоясанной коричневой тунике.

До этого самого момента, она толком не понимала, насколько большим был ее бывший студент. Точнее, теперь, когда он показался перед ней во всей красе и мощи, было бы правильнее сказать, насколько огромным он был. И каким красивым, гибким и мускулистый был этот мужчина, насколько крепки и мощны были его ноги, насколько длинны и сильны его руки. О да, природа наградила его огромными руками! Конечно, она и раньше понимала, что он был крупным и сильным мужчиной, но только теперь, она с замиранием сердца осознала насколько. До самого последнего момента она никогда не видела его в тунике. Это был по-своему простой предмет одежды, но как откровенно, как небрежно, как роскошно он демонстрировал его мощную фигуру, слегка прикрытую коричневой тканью. Она была смущена до глубины души, ужасно возбуждена, в голове пчелиным роем мельтешили мысли, глубоко тревожащие ее. Метавшийся по его фигуре взгляд оценивал крепость его ног, ширину плеч, силу рук. Он был волнующе материальным, и женщина, к своему ужасу обнаружила, что возбуждена до закипания крови одним видом его тела. Как замечательно было бы носить цепи такого мужчины, подумала она. Как восхитительно было бы лежать в его руках порабощенной, безвольной, восторженной, беспомощно отдающейся. Женщина смотрела на него и дрожала от возбуждения. Она еще не видела его таким, гореанином, плоть от плоти этого мира, мужчиной перед которым такие как она, в этом мире могли быть только рабынями.

— Принеси плеть, — приказал он.

Женщина изящно, как ее учили, опустилась на четвереньки и, склонив голову, сомкнула зубы на плети, распрямилась и посмотрела на хозяина.

Тот жестом показал ей, что она должна принести плеть ему.

Медленно, держа голову почтительно склоненной, его рабыня заползла по ступеням на постамент и, приблизившись к нему, подняла голову.