Приз варвара (ЛП)

Даже после того, как первоначальное безумие резонанса проходит и мы больше не испытываем острой потребности вытрахать друг у друга мозги, нам не до исследований. Мне не очень-то интересует то, что содержится на этом корабле; для меня все это печальный, сломанный мусор. Я не такая, как Харлоу, которая постоянно изводит себя мыслями об изобретениях. Я скорее девушка-ремесленница. И для меня очевидно, что Салух не доверяет ничему из вещей этого старого космического корабля, поэтому мы придерживаемся исключительно нашего костра.

Где-то через неделю заканчиваются запасы топлива для костра, также, как и еда. Оставшись без источника обогрева, пару дней мы греемся, прижимаясь друг к другу под нашими одеялами, затем Салух заявляет, что самое время выйти в снега и немного поохотиться. Я предлагаю пойти с ним, однако он отказывает. Моей лодыжке сейчас гораздо лучше, она уже не такая опухшая, но он настаивает, чтобы я еще какое-то время на нее не наступала. Так что я, закутавшись в одеяла, провожу день в полном одиночестве у остывшего кострища, то недовольно дуясь, то немного дремля. Этот день без моей пары, когда он не рядышком со мной, кажется таким длинным и чертовски одиноким.

Как только Салух возвращается с замороженной тушей двисти и сумкой, полной топливом для костра, я бросаюсь его лапать и осыпать поцелуями до тех пор, пока он, напрочь забыв про еду и костер, тащит меня в постель, дабы заняться со мной любовью. После того, как мы поели и развели костер, мы лежим голыми в шкурах в объятиях друг друга. Мои пальцы переплетены с его бльшими, а он продолжает целовать мое плечо, без сомнения готовый к следующему раунду секса.

Однако он удивляет меня своими словами.

— Ты скучаешь по дому? По дому, где ты жила до того, как оказалась здесь?

Я оглядываюсь и смотрю на него.

— А почему ты спрашиваешь?

Он снова целует меня в плечо, после чего легонько облизывает мою кожу.

— Потому что я представляю, что ты живешь в таком месте как это. — Он жестом руки обводит старый корабль. — И это заставляет меня задуматься, сможешь ли ты когда-нибудь быть по-настоящему счастлива, живя в пещере.

Улыбнувшись. я тяну его руку к своей груди, чтобы он мог поиграть с моим соском.

— Мой дом был совсем не таким.

— Нет?

— Не-а. Я выросла на ферме. У нас были куры и коровы, и даже был маленький огород. Было очень много работы.

— У тебя была пара? Семья?

— У меня была тетя. Старшая сестра моей матери, — объясняю я, потому что понимаю, что на их языке нет слова «тетя». — Оба моих родителя были военнослужащими и погибли за границей. Мой отец умер в транспортной катастрофе, а мама — в обстреле дружественных войск. — Я всегда считала, что я самый неудачливый ребенок на свете, потеряв обоих родителей в одной и той же войне. — Моя тетя была старше моей матери примерно на пятнадцать лет, но мне больше некуда было деваться, поэтому она забрала меня к себе. Она заявила, что, если я хочу оправдать свое содержание, то мне придется его отрабатывать, что я и делала. Каждое утро просыпаясь, я кормила кур и собирала яйца, а после этого шла в хлев и, распаковывая сено из тюков, кормила скот, доила коров, затем выпускала их на пастбище, а потом отправлялась в школу. Вернувшись домой, занималась уборкой дома и отправлялась спать. Окончив школу, я немного походила на курсы косметологов, но мне пришлось их бросить, потому что они были дорогими. — Моя тетя не давала мне денег, чтобы помочь их оплатить, и в перерывах между работой на ферме и этими курсами у меня даже не было времени, чтобы устроиться на постоянную работу. — Иногда бывало… очень тяжело.

— И именно поэтому ты так много работаешь? Потому что чувствуешь себя обязанной?

Моргая глазами, я пялюсь на пламя костра, удивившись его словам.

— Я никогда об этом не задумывалась, но, наверное, ты прав. Мои родители меня любили, а вот тетя не знала, что со мной делать. Она ясно дала понять, что если я хочу остаться в ее доме, то должна это заслужить.

Я никогда не чувствовала, что тетя меня любит, более того, у меня было такое чувство, будто я что-то вроде раздражающего обязательства и, наверное, даже скорее ботрачкой, от которой она не могла избавиться. К этому следует добавить тот факт, что до кхая я болела диабетом, так что чувствовала я себя ее неиссякаемой проблемой. Я никогда не чувствовала себя членом семьи. И это восприятие отношений я перенесла на ледяную планету, где я занималась дублением кожи и выращиванием сельскохозяйственных культур, а также старалась придумать всяческие способы показать, что честно отрабатываю свое содержание. Отчасти это произошло из-за того, что я просто не могла сидеть сложа руки, а отчасти из-за чувства отсутствия безопасности.

Мда.

Он покусывает мое плечо, а затем целует мою шею.

— А что дальше? Теперь ты растолстеешь и станешь ленивой, а твоя пара будет тебя кормить?

Я заливаюсь смехом.

— Сильно в этом сомневаюсь. Скорее всего, я все ровно буду много работать, а когда ты будешь возвращаться домой, то буду в шкурах усердно трудиться над тобой.

Он безрадостно шлепает меня по заднице.