Приз варвара (ЛП)

Снег покрывает землю толстым покровом, и Джо-сии с Ти-фа-ни вознегодовали, увидев изменившейся вид местности. Из-за снегоступов на ногах они идут по тропе медленно, а я забочусь, чтобы у них было достаточно времени, чтобы безопасно пересечь склон. Я и не думаю их торопить, как это делал Таушен. Мы ночуем в одной из охотничьих пещер, и я развожу костер, чтобы Ти-фа-ни с Джо-сии, пока спят, оставались в тепле. Я охраняю вход, в полной боевой готовности. Моя пара — самое дорогое для меня на свете, и я ни на минуту не ослаблю свою бдительность, если это подразумевает, что она может пострадать.

Утром мы прибираемся в этой маленькой пещере, после чего продолжаем путь домой. Обе женщины в приподнятом настроении, Ти-фа-ни улыбается, вместо того, чтобы как обычно выглядеть печально, а Джо-сии на протяжении всего пути то болтает, то поет. Я проявляю бдительность, но не могу удержаться от желания постоянно смотреть на мою пару. Я могу часами глядеть на ее красивые черты лица, и мне это никогда не наскучит. Воистину, я счастливейший из ша-кхаев, заполучив самую очаровательную, умнейшую пару. Помимо этого моего благословения, скоро у нас будет комплект. Мое сердце ликует.

— Гляньте-ка туда! — кричит Ти-фа-ни, когда мы приближаемся к Южным пещерам. — Мои растения проросли! — стуча снегоступами, она направляется к хрупким розовым стебелькам, торчащим из снега. — У меня получилось!

Она своими пушистыми рукавицами закапывается в снег, а Джо-сии подходит к ней сбоку.

— Растения заправляются тем же самым топливом, что и костер? — спрашиваю я, вспомнив ее работу: бросать навозную лепешку в каждую ямку, вырытую для семян.

— Пожалуй, он подпитывает сами семена. Просто я вспомнила историю о коренных американцах и первом Дне благодарения, когда индейцы закладывали рыбу вместе с семенами, обеспечивая, чтобы они росли, поэтому я подумала, что навоз может сделать то же самое. — Она хлопает в ладоши в варежках, глядя на меня лучезарно улыбаясь. — Это так здорово! Это означает, что мы можем выращивать свою собственную еду и запасти на следующий жестокий сезон много не-картошки.

Моя пара, она очень умная. Я улыбаюсь, с гордостью глядя на нее.

— Ты столь же мудрая, сколь и красивая.

— Боже, меня сейчас стошнит. Вы двое, найдите себе комнату, — говорит Джо-сии и топает вперед.

Захихикав, Ти-фа-ни поднимается на ноги и улыбается мне.

— Серьезно, это потрясающе. Меня это так подстегивает.

Я совсем не понимаю, что означает «подстегивает», но для меня совершенно очевидно, что она довольна собственной сообразительностью. И я тоже.

— Какая досада, что нам придется их оставить тут, раз мы все возвращаемся обратно в главные пещеры племени.

— Я могу посадить их и там. Я сохранила семена. Мне бы хотелось посадить там целый снежный сад, если смогу такое потянуть.

— Я выкопаю все нужные тебе ямы, — говорю я ей.

— Я на это рассчитываю.

Мы прибываем в Южные пещеры через несколько мгновений после Джо-сии, и становится ясно, что там большой праздник. Человеческие женщины меня обнимают, а Аехако дружески хлопает меня по плечу.

— Позже мы еще поговорим о твоем неповиновении моим приказам, — шепчет он.

— Не сделай я этого, женщины были бы в опасности, а охотники были бы застигнуты врасплох бурей.

Он усмехается.

— Именно поэтому мы обсудим это позже, вместо того, чтобы я отпинал твой хвост, не сходя с этого места.

И в этот момент я понимаю, что все в порядке. Он улыбается, а не гневается, и все в этой пещере живы и невредимы. Все охотники здесь. Таушен находится у костра, вместе с остальными, а у Хэйдена странное выражение лица, покуда он с дальнего конца пещеры впивается взглядом в Джо-сии. Я не могу понять, оно выражает облегчение или гнев.

Ко мне подбегает моя сестренка Фарли, чтобы меня обнять, и у ее ног скачит крохотная двисти. Она обнимает меня за шею, и я, смеясь, обнимаю ее.

— Нас не было всего пару недель, а он уже следует за тобой по пятам?

— Так и есть! Он считает меня своей мамой, — заявляет Фарли, радостно смеясь, после чего неуверенно поглядывает на Ти-фа-ни.

— Не волнуйся, — улыбается Ти-фа-ни. — Ты заботилась о нем больше, чем я, и он должен принадлежать тебе.

Фарли испускает «ах».

— Ой, так странно слышать, как ты разговариваешь на нашем языке! Странно и чудесно!

— Это еще не все, — гордо заявляю я сестре и подхожу к Ти-фа-ни. Пока я иду, наши кхаи начинают мурлыкать в унисон, и этот звук заполняет пещеру. Глаза окружающих округляются, сначала от удивления, а потом от восторга.

Взорвавшись смехом, Аехако шлепает меня по спине, которые оборачиваются в объятия.

— Неудивительно, что ты так отчаянно за нее боролся! Твой разум все знал задолго до того, как это понял твой кхай!

Он шлепает меня по одному из рогов.

Я гордо улыбаюсь.

— Она принадлежит мне, а я — ей.

— Тогда мы должны это отпраздновать! У кого тут есть сах-сах?