Приз за характер

Она чувствовала себя так, словно гигантский вампир высосал всю ее жизненную силу.

Она не помнила, как вошла в лифт, спустилась вниз, вышла на улицу. Она сосредоточилась лишь на том, чтобы не упасть – мир кружился вокруг, норовя ударить побольнее – то дверью подъезда, то ступенькой, то веткой, – и запомнила только, как выключила мобильник и отрезала – все. Больше ни за что и никогда. Должна же у человека быть гордость, в конце концов.

На это решение ушли остатки сил. На автопилоте поплелась домой. Скорее, скорее, забиться в свою конуру, спрятаться, отсидеться, зализать раны… Дома и стены помогают.

Войдя в квартиру, обессиленно прислонилась к стене. Нет, стены не работают. Что же это такое? Как жить дальше?

Осталось одно, только одно на свете средство, которое реально могло утешить. Компьютер. Интернет. Она должна добраться до «ЖЖ».

Кошачий хвост с синей стрелкой

Дома все еще никого не было. Ключ от «запретной комнаты» лежал на месте. Замок открылся с первой попытки – словно понимал и сочувствовал, – и через несколько минут «Реймонт Обви» был в сети.

Первое, что он сделал, – открыл блог. А дальше в отчаянии написал: «Все кончено. Надежды и мечты в руинах. Моя любовь трижды предала меня. Один раз – на почте. Второй – в музее. Третий – только что у себя дома. Не знаю, как мне дальше жить…»

Но на этих словах юный писатель вдруг отвлекся, и пальцы сами собой отстучали:

«И ради этой любви я попрошайничал в переходе!»

Дальше история путешествия в Юров полилась сама собой, как будто писала не Варя, а кто-то другой. Но ведь это и была не Варя, а Реймонт Обви, и то, что никогда бы не отважилась выложить для всех она сама, у него получалось без проблем. Эта игра была захватывающей и великолепной. Запреты, блоки, комплексы сметены и забыты. Мысли прилетали ниоткуда и тут же облекались в слова, свободно, легко, красиво. Это был другой мир, и Варя полностью погрузилась в него – до такой степени, что забыла даже о жгучих любовных страданиях…

И не услышала, как открылась входная дверь.

Она очнулась лишь от грозного окрика отца:

– Как ты сюда попала? Кто тебе позволил зайти в запретную комнату?

Ошарашенная, все еще витающая в виртуале, Варя обернулась…

Родители и учитель Лев Леонидович стояли на пороге. Они выглядели, как разъяренные смерчи, готовые вот-вот объединиться и обрушиться на Варину голову.

Время остановилось. Реал сгустился вокруг Вари подобно грозовой туче, и спрятаться от стихии было некуда.

– Тут… тут было открыто, и я подумала, что можно, – на ходу соврала она, успев нажать кнопку выхода.

Отец промолчал, но вступила мама.

– Почему я ничего не знаю про родительское собрание?! – взвился ее сердитый голос.

– Но… Я… – осипшая Варя не могла выдавить ни слова.

– Почему вы не передали родителям записку?! – Голос Льва еще громче, визгливее.

– Но… я…

– Почему не рассказала про двойку по литературе?! – Мамин смерч набирал обороты.

– Я…

– Ты постоянно обманываешь! Скрытничаешь! Ловчишь!

Злобные смерчи объединились. Чего только не полетело в Варю в последующие минуты! Гневные упреки, обвинения, разоблачения, угрозы, все прошлые грехи и несуществующие, ужасное будущее… Было странно, что она все еще стоит на ногах, дышит и говорит.

В довершение ко всему, перекрывая разгул стихий, из-за двери раздался громкий вопль:

– Мама!

В комнату ворвался Степка и, размазывая слезы по щекам, показал что-то, лежащее на ладони.

– Что такое? Что случилось? – Мама недоуменно рассматривала маленький кусочек фарфора.

– Это… это… – Степка задыхался от плача, но Варя уже поняла. Объятая ужасом, она ждала развязки. Ах, ну почему в Баюкине не бывает настоящих стихийных бедствий!

– Мы… Мы с Вованом играли в разведчиков… Я нашел это под кроватью!

– Чей-то хвост, – заметил Лев Леонидович. – Похоже, кошачий!

– Нет, мой… – всхлипнул Степка. – Ну, то есть… От моей копилки.

– Ты разбил копилку? – поразилась мама.

– Нет! Я ничего не разбивал! И не знал! Там другая кошка стоит, я думал, это моя… Но тут на хвосте синяя стрелка, вот, видите? Я сам так пометил, чтобы от Варькиной отличить. – Слезы у Степки снова хлынули потоком.

– А у той кошки, что осталась, есть на хвосте стрелка? – спросила мама.

– Не знаю… Пойдемте, посмотрим!

Возглавляемые братом взрослые ретировались, а Варя рванулась к входной двери. Бежать! Бежать, пока не поздно!

Но было поздно: в холле, преграждая путь, стояли отец и Лев Леонидович.

– Как ты объяснишь вот это? – Отец протянул ей какую-то скомканную бумажку.

– Я… я не знаю, – замерла в дверях Варя. – Это… не мое!

– Согласен. Это мое. То самое письмо, которое я ищу уже десять дней. И знаешь, где я его нашел?

– Понятия не имею…

– На полу у тебя в комнате! Как письмо очутилось там? И почему на нем что-то написано твоим почерком?

Отец развернул бумажку:

– «Участвовать. Написать гениальную музыку. Везение». Что за бред!

– Это не бред. Это план! – вспыхнула Варя. – И потом, я не знала, что это письмо! Я думала, это просто так какая-то бумажка лежит у тебя на столе.

– У меня на столе? А кто дал тебе разрешение копаться в моих бумагах?