Призма Сердца

– ТЫ … ты! – с покрасневшими от страха и злобы глазами вырыгнул из себя Император, чувствуя, как почва под ним просаживается из-за потока льющейся с него воды. Делать что-то было уже слишком поздно, и в белом костюме Харт соскользнул под слои дерьма, с удивлением обнаружив, что он может видеть в этом мутном пространстве, а увидел он вот что: по этому необъятному потоку дрейфовали маленькие рубиновые острова, которые были той самой территорией Империи, которая не была покрыта водой, а составляла эта площадь не более 5% всей могучей державы Сердца.

– Это просто бред! – выругался Император, мгновенно обругав за одним и себя, так как из-за его вспышки ярости он позволил себе отвлечься, и чьи-то испражнения уже попали ему в рот, что вывернуло его наизнанку, заставив дойти до такой точки кипения, что тело его из-за нескончаемой вибрации спазмов превратилось в подобие дрели, которая, выстрелив, подобно ракете, взметнулась вверх и выбилась, наконец, на поверхность, воспарив над бурлящим океаном.

Только он хотел вновь прочистить свой и так уже измученный желудок, как запах исчез, не оставив и следа, зато на его место пришёл уже другой – напоминающий вкус железа. И Харт, причмокивая от этого неприятного, но уже не такого безумного вкуса, опустил голову и вздрогнул, увидев океан крови, на поверхности которого торчали изуродованные лица мужчин, женщин, стариков и детей, которые, не выражая ничего, кроме бесконечной усталости, мирно покачивались на поверхности кровавой планеты.

– Нет, что же это за?.. – взревел Харт, подняв свои скрюченные руки и тут же замерев от страха, его пальцы, ладони стали кровоточить, полностью покрывая его передние конечности, – нет, нет, нет …– пытаясь отмыться от них, повторял Харт, но кровь всё продолжала пропитывать его одежду, дойдя до локтей, а затем поднимаясь выше к плечам.

– Хватит!! – взревел Харт, чувствуя, как резко начал терять высоту, и, понимая, что несмотря на распластавшийся снизу океан из крови, падение с такой огромной высоты будет для него фатальным, – прекра… – оборвался голос Харта, когда он почувствовал, как теряет равновесие, но по крайней мере теперь у него было на чём стоять, и он, пару раз причудливо извернувшись всем телом, смог найти точку опоры и аккуратно выпрямить спину, одновременно с этим позволив себе открыть глаза, готовясь к самому худшему.

Однако на этот раз его ждала более нейтральная картина – ни океана дерьма, ни океана из крови больше не было, – теперь Харт стоял посредине растянувшегося до границ восприятия чёрного зеркала, в котором он мог наблюдать свое отражение, абсолютно его не порадовавшее: вся беленькая форма была измята и забрызгана уже засохшими кровавыми и коричневыми пятнами. Туфли же Харта были полностью пропитаны испражнениями, а руки по самый локоть – въевшейся в белоснежный костюм кровью.

Харт дотронулся до своей короны, чтобы убедится, что всё в порядке, и она на месте, и замер, нащупав эфирный кристалл, который был венцом красоты его головного убора. Затем он перевёл взгляд на свое отражение под ногами и поднял глаза, ехидно улыбнувшись: «Очень символично, Гелла. Не находишь?».

Обнажённая журналистка стояла прямо перед ним, лицо её не выражало абсолютно никаких эмоций, кроме глубинного спокойствия.

– Это же целая куча денег, – присев на корточки, оскалился Харт, при этом постучав кулаком по поверхности огромного тёмно-фиолетового кристалла под собой, – почему же мы не нашли его раньше? Удовлетворённый своим прикосновением Харт поднялся: «Может потому, что его не существует в природе? Как и тебя… Больше».

Гелла никак не отреагировала на его замечание, всё ещё продолжая пристально рассматривать своего бывшего друга.

– Эфирные кристаллы – это не только очень мощный источник энергии, не спеша начав подходить к Гелле, стал рассуждать Харт, – но и отличный проводник. – Стивен щелкнул пальцами, и справа от него образовался разлом, крупная трещина в поверхности чёрного зеркала, из которого вспыхнуло зеленоватое пламя в воздухе, формирующееся в движущиеся фигуры. Целый видеосюжет, полностью смонтированный из голографического огня. Из пламени вырисовалось паническое лицо команданте Шелла, когда он попал в одиночную камеру, и было ясно видно, как он дрожит от чувства, что оставшуюся жизнь проведёт за решёткой, а возможно, что и не доживёт до своей естественной кончины, если попадёт в один в блок с «фиолетовыми» заключёнными, которые не понаслышке были знакомы с военными привычками капитана.

– Похоже не я один стал источником чьей-то боли, – улыбнулся Харт, продолжая вышагивать по поверхности кристалла, – из-за тебя, моя дорогая, этот человек не проживёт и пары месяцев, будучи зверски убит лиловозадыми дикарями в одной из тюрем, в которую его переведут по твоему, подчеркну, ходатайству об усилении меры наказания. И что же? – развёл он руками, – ты правда к этому стремилась?