Призмы Шанбаала

Рахель, Рахель, Рахель. Я знала о ней чуть больше, чем следовало, но чуть меньше, чем хотелось. Я знала, что она училась вместе с моей матерью в Институте, что через нее познакомилась с отцом и Фафниром. Они встретились на посиделках тогда еще не имеющего названия кружка студентов, разговоры сводились в основном к выпивке и политике. Отец рассказывал, что Рахель разительно отличалась от девушек, которых он привык прежде видеть со своим старшим братом, слишком уж она была отстранённой, резкой в суждениях, не боящейся спорить, в ней читалась жажда власти, и вместе с тем, по словам папы, было очевидно, что давать власть ей в руки нельзя. Но Рахель была подругой девушки, которая ему нравилась, поэтому мой отец тоже пытался понравиться Рахель.

После школы они продолжали общаться, Рахель вместе с моей мамой была зачислена в ныне несуществующий отряд Ангелов Смерти. Ангелы уничтожали души бессмертных, блуждающих по Грани. Вскоре мама стала главой Ангелов, Рахель осталась членом отряда, но никто не завидовал друг другу. Она встречалась с Фафниром с учебы и до тех пор, пока они не отправились в Тюрьму, но не были женаты, и не завели детей. Поразительная верность для темного и светлого.

Я думала о любви: она любила его, и если да, то быть может всё, что она будет делать сейчас, она будет делать из-за этой любви? Будет искать способы спасти его, похитить его из Тюрьмы. Но если освободятся они оба, это приведет к следующему Восстанию, разве нет?

Я подняла голову, тупым взглядом смотря перед собой. Она заключила со мной сделку. Осознание произошедшего доходило до меня постепенно, в Центре я почти не думала об этом, в Тюрьме тем более, и признаться себе в том, что у меня сделка с Второй Иерофантой, смогла только сейчас.

И я не знаю, что я должна сделать, чтобы не сгореть в собственном магическом огне, как нарушитель договора.

Глава 5 Иштар и Асмодей

Первые недели учебы всегда проходят быстро, но эти пронеслись с неимоверной скоростью. Оказалось, что в столовой выдают довольно-таки приличный набор продуктов за счет заведения, что заставило меня крепко задуматься о том, какая львиная доля бюджета Загранья утекает в дела молодежи. Питаться можно было и в столовой, завтраки, обеды и ужины подавали по расписанию, но изучив местное меню, я почувствовала, как меня прошибает холодный пот. Слишком много диетической пищи. Но в этом был смысл. Раз все ученики постоянно худеют, какой смысл подавать что-то, что никто есть не будет?

Персефона подредактировала мою школьную униформу, что-то нашив, что-то ушив, и черное платье с длинными рукавами и белым отложным воротничком село по фигуре, не мешало раскрыть крылья, если у меня не было сил сдерживать их заклинанием, и почти не отличалось от платьев других девочек, разве что юбка была много короче. Но это уже издержки моего высокого роста. Свою униформу Персефона тоже переделала – обрезала рукава, пересобрала юбку у пояса, обрезала ее, и, превратив форменное прямое платье в произведение искусства, законно собирала восхищенные взгляды студенток.

Мне казалось тогда, что нет разницы, в чем ходить, и смысла в форме я не видела. Но в Академии были свои порядки. В первый учебный день единственной парой стояла у нас история. Вскоре я поняла, что занятие в Академии может идти и час, и все десять. Ставить еще какие-то предметы в один день смысла не было.

В первый день я вертела головой по сторонам, выглядывая интересных существ, здоровалась, пытаясь завести знакомства. Раза четыре нарочно заговаривала с гордой розоволосой темной дэвой, и на четвертый узнала, что ее зовут Асура. Персефона выглядела в основном раздраженной, я шутила, что она ревнует и хочет, чтобы я была только ее подружкой. Сидя у окна на одной из передних парт, я елозила из стороны в сторону, постоянно оглядываясь через плечо. Смотрела я не в пустоту, на Амрэя – он сидел в отдалении, но не подходил. Я отправила ему одно сообщение, спросив, игнорирует он меня или мы играем по сложным правилам Загранья, о которых я не знаю, но ответа не пришло. Я побеждено выдохнула, признавая свое фиаско.

Мы сидели, болтая, пока огоньки не заметались над головой, и девчонки, – две дэвы, про которых Персефона мне шепнула, что они почти ничего, но зазнаются, – соскочили с моей парты, устремляясь к своей. В дверь вошел мужчина, и я вздрогнула. Он был почти в два раза больше, чем все, кого я видела когда-либо в жизни, но все равно немного ниже меня. Не просто накаченный – настоящий монстр от спорта. Я видела многих накаченных парней, но никогда не видела такого сильного тела. Его голову украшали два витых рога, волосы были зачесаны назад, открывая голову быка.

«Минотавр», – пронеслось в голове.

Персефона скучающе подперла голову рукой, смерив магистра спокойным взглядом.

Он прошел за трибуну, положил на нее руки и презрительно оглядел нас. То ли злость, то ли скука отразились на его лице. А может быть, все эмоции, что были у этого темного, смешались воедино, и он не мог отделить одно от другого.