Признаки жизни

— Ну да. А иначе зачем нас сюда пустили? По-твоему, психология обитателей Зоны никого не волнует?

Шептун почесал нос. Оказывается, постоянно донимавшие его мысли о мироздании и сущности Зоны волновали не только его одного. Может, не стоило и комплексовать из-за таких вещей.

— Давай я объясню внятно, почему решил отпустить Самопала, — сказал Гривна. — Видишь ли, я сентиментальный старый черт, который, несмотря на грехи, очень любит своих доходяг. Банду Темной долины. И сегодня ночью я впервые по-настоящему испугался — не за себя, нет. Меня штопали девять раз, по карме я уже давно не жилец, так что меня Зона хранит. Мне стало страшно, потому что все эти зайцы, — Гривна обвел рукой вокруг себя, — все эти чудики в черных куртках сегодня ночью впервые стали вести себя по очень нехорошим и опасным понятиям. Они стали вести себя подобно клану.

— Клану, — повторил Шептун.

— Да. У меня тут все свободные люди, однако я впервые увидел, как они собираются без явного лидера, чтобы посмотреть на меня другими глазами. Впервые услышал, как они скандируют мое имя, смешивая его с очень плохими словами. Я был в ярости и хотел лично наказать каждого из них, но среди этой толпы никаких каждых не было — все мои дети начали говорить мне о правилах, нормах, рамках, установках, идеалах, да еще таким возвышенным языком, который я у них и не подозревал. Сам-то я почитывать люблю, но чтобы здешние урки умели так красиво ляпнуть — прям Шекспиры, ё-моё.

— Подотчетные тебе люди начали мыслить на новом уровне, — сказал Сенатор. — Толпа обрела самосознание, каждый стал частью единого целого, которое проявляет себя через любого из участников. Душевные силы людей растворяются в толпе, но в клане они суммируются. У них одновременно и есть лидеры, и нет, потому что лидером в клане может стать любой, кто сумеет угодить желаниям остальных, а также их стремлениям угодить его собственным желаниям. Каждый член клана является самобытным носителем устоев, его идеология накрепко смешана с идеологией клана, он готов умереть за другого носителя этой морали и убить того, кто ее предаст, даже лидера.

— Психиатр? — с подозрением зыркнул на него вожак. — Но ты прав. Ребята сегодня весь день носятся как угорелые, глаза таращат, плетут всякую ересь…

— Эй, Гривна, — окрикнул его бандит с опущенным пистолетом. — Не тебе решать такие вопросы, где ересь, а где нет.

— Во, — Гривна показал на него трубкой, — видели? Вот какие предъявы мне приходится выслушивать. Спокойно! — Он обратился к бандиту. — Я понял, что вам жить не давало целый год, и сделаю выводы. В данный момент я перетираю с чушпанами из другого клана, как нам быть. Или ты вот так, с ходу, воевать с ними собрался?

— Ладно, — хмуро ответил новоявленный клановец. — Быстрее давай!

Шептун испытывал смешанные чувства. Вроде бы сбылась его заветная мечта — окружающие наконец начали понимать его состояние. С другой стороны, он понимал, что любой клан может быть создан только в противовес «Набату». Войны группировок его совсем не прельщали.

— Братва, — он обратился к бандитам. — Отдайте мне пленника. Признательность клана гарантирую. Когда вы…

— Минуточку, — произнес Гривна. — Сталкер, ты чего это творишь?

— Что такое?

— Ты ведешь переговоры не со мной, а с другими людьми. Это как понимать?

— Гривна…

— Зачем я на тебя потратил столько времени?

Шептун внимательно посмотрел на него. Было видно, что вожак действительно разочарован.

— А ты чего хотел? — спросил сталкер. — Думал, что я сейчас пойду против собственных устоев и начну уговаривать твоих друзей забыть про свободу и снова собраться под твоим сапогом? Гривна, я не привык врать. Я сегодня говорю то же, что и вчера, — действительно, я ценю коллективы, в которых любой, подчеркиваю — любой человек может оспорить приказ лидера и выступить со встречным предложением, да еще и сделать это мягко. Только вчера ты меня за такие слова считал за лоха и наивного дурачка, все жизни учил, а сейчас понял, что сам вступил в жирную и склизкую лужу. Вот и пытаешься сохранить лицо да подумать, как бы тихо-мирно вытурить меня вместе с проблемами. Я же говорю — мне не важно, чем вы все тут занимаетесь, какую перелицовку устраиваете. Отдай мне Самопала, я уйду, и «Набат» вас не будет преследовать. Это в равной степени касается всех присутствующих. Никому не нужны проблемы — ни вам, ни нам. Устраивайте кланы, революции, проводите реформы — это не мое дело.

— Волк, — покачал головой Гривна. — Одинокий волк, не знающий, к какой стае примкнуть…

— Я знаю свою стаю, — опроверг его слова Шептун. Он уже вспоминал нависающие скалы Когтя, костер Грача, родную палатку, смех товарищей. — И я забираю нашего волка. Приведите Самопала либо начнем войну прямо сейчас! У меня больше нет времени на дурацкую болтовню!

Люди в черных плащах переглянулись.

— Что скажет Гривна? — спросил бомжеватого вида бандит.

Вожак бросил трубку на землю и растоптал ее ногой. В гробовой тишине треск прозвучал омерзительно.