Признание этого мужчины

— Джесси? — Он выглядит так, словно находится в трансе. — Джесси, ты в порядке?

Он переворачивает конверт и пробегает по нему глазами. Я делаю тоже самое.

Джесси Уорду

Лично и конфиденциально

— Что это? — спрашиваю я.

Он переводит взгляд на меня. Он затуманен и насторожен. Мне это не нравится.

— Иди наверх.

Я хмурюсь.

— Почему?

— Не заставляй меня просить дважды, Ава.

Я отстраняюсь и пытаюсь оценить его, но единственное, что могу определить, это то, что он мной недоволен. Несмотря на это, мне нужно поднять свою задницу наверх, прежде чем он снова попросит. Это один из тех случаев, когда я знаю, что спорить не стоит. Его начинает трясти, и хотя я понятия не имею, из-за чего, уверена, этот разговор не для ушей Кэти. Я спрыгиваю со стула и, извинившись, выхожу из кухни и тихо поднимаюсь по лестнице в хозяйскую спальню, все время задаваясь вопросом, что же с ним происходит. У меня нет времени долго размышлять над этим. Он влетает в комнату, все еще держа письмо и конверт.

Он кипит от гнева. Я вижу это по легкому дрожанию его рук и по мрачной вспышке в глазах. Он пригвождает меня к месту разъяренным взглядом.

— Что это, мать твою, такое?

Мой взгляд естественным образом падает на листок в его руках, но я понятия не имею, что там.

— О чем ты? — нервно спрашиваю я.

Он швыряет листки в пространство между нами.

— Ты собиралась убить нашего ребенка? — говорит он очень спокойно.

Земля уходит у меня из-под ног, и я чувствую себя так, словно свободно падаю в черную дыру. Я не могу встретиться с ним взглядом. Глаза жгут горячие слезы, пока я обвожу каждый квадратный дюйм пола у его ног. Мозг меня подводит, но даже если бы он дал мне немного вдохновения и наполнил рот правильными словами, я бы солгала, и он бы узнал.

— Отвечай! — рычит он, и я подпрыгиваю, но все еще не могу заставить себя посмотреть ему в глаза.

Мне ужасно стыдно, и, проведя последние несколько дней с Джесси и увидев, насколько он по-настоящему счастлив, насколько заботлив и внимателен, чувство вины только усиливается. Я думала о том, чтобы прервать беременность. О том, чтобы избавиться от ребенка. Его ребенка. Нашего ребенка. Мне нет прощения.

— Ава, ради всего святого!

Прежде чем успеваю даже подумать о том, чтобы попытаться подыскать какие-либо слова, он хватает меня за руки и наклоняется, чтобы его лицо оказалось в поле моего зрения. Но я все еще уклоняюсь от взгляда зеленых глаз, не находя в себе сил открыто посмотреть ему в лицо, зная, что там увижу. Презрение… отвращение… неверие.

— Проклятье, посмотри на меня.

Я слабо качаю головой, как жалкая трусиха, коей и являюсь. Он заслуживает объяснения, но я не знаю, с чего начать. Разум полностью отключился, будто я защищаюсь от неизбежного, что Джесси слетит с катушек. Он уже почти достиг этого состояния.

Мою челюсть резко сжимают и приподнимают, так что я вынуждена посмотреть на него. Мой взор затуманен из-за непролитых слез, но я со стопроцентной ясностью вижу боль на его лице.

— Прости меня, — всхлипываю я. Это единственные слова, что приходят на ум. Единственное, что я должна сказать. Попросить прощения за то, что у меня возникли такие ужасные мысли.

Его лицо сникает на глазах, еще больше разжигая чувство вины.

— Ты разбила мне гребаное сердце, Ава.

Отпустив меня, он скрывается в гардеробной, а я остаюсь, трясясь всем телом. Дурнота отступает, ей на смену приходит разрывающий душу стыд. Внезапно, я чувствую отвращение к себе, так что у меня есть очень хорошее представление о том, что Джесси думает обо мне.

Он появляется с охапкой одежды, но не запихивает ее в сумку и не идет в ванную, чтобы взять что-нибудь еще. Просто выходит, все еще в одних беговых шортах. У меня перехватило горло, так что я даже не могу крикнуть, чтобы он остался. Парализовано стою на месте, не имея возможности пошевелиться, только моргаю, по щекам льются безжалостные слезы. Затем слышу, как хлопает входная дверь, и, рухнув кучей на пол, тихо рыдаю.

— Ава, дорогая? — нежный, теплый голос Кэти едва слышен сквозь мое затрудненное дыхание. — Ава, боже мой, что случилось?

Совершенно очевидно, что у меня не очередной приступ утренней тошноты, и Кэти, по всей видимости, слышала, как Джесси на меня орал.

Ее мягкое тело прижимается ко мне, и я инстинктивно льну к ней, обнимая за талию.

— Ох, дорогая. — Она начинает нежно укачивать меня, успокаивая и тихо шепча на ухо. — Ох, Ава, перестань, милая. Расскажи, что случилось.

Я пытаюсь сформулировать несколько слов, но это только приводит к тому, что я плачу еще сильнее. Непреодолимое желание излить вину, поделиться раскаянием, подчеркивает, насколько невероятно эгоистичны были мои помыслы.

— Перестань. Давай я приготовлю тебе чашечку чая, — утешает Кэти, поднимаясь с пола, а затем тянет меня за руку, побуждая встать. Я почти справляюсь сама, а затем Кэти обнимает меня и ведет вниз на кухню.