Признание этого мужчины

Бросаюсь с кровати прямо в ванную, где еле-еле успеваю добраться до прекрасного унитаза, чтобы украсить его вчерашним ужином.

«Нет», — скулю я про себя, дергая рулон туалетной бумаги. Сейчас все кажется не таким правильным. Тело полностью отвергает мои довольные мысли. Я целую вечность обнимаю унитаз, моя голова покоится на руках, пока я потею и стону в окружающее меня пустое пространство.

— Зараза, — ворчу я. — Почему ты так со мной поступаешь? — Я смотрю вниз на живот. — Будешь бросать мне вызов, как и твой папочка, да?

С долгим, протяжным вздохом поднимаюсь и иду в спальню, натягивая на себя первую попавшуюся вещь, — это оказывается брошенная Джесси рубашка с прошлого вечера. Не утруждаю себя попытками выглядеть лучше, потому что хочу, чтобы он видел, как я страдаю. Спускаюсь вниз и встречаю его, когда он заворачивает за угол из спортзала, выглядя потрясающе в беговых шортах, с полотенцем, накинутым на обнаженные плечи, и взлохмаченными влажными волосами. От этого мне становится еще хуже.

— Ох, детка, — сочувственно бормочет он. — Дерьмово?

— Ужасно. — Я пытаюсь надуться, но мое измученное тело не позволяет этого. Я просто безжизненно стою перед ним, руки безвольно свисают по бокам. Мне очень жаль себя.

Он берет меня на руки и несет на кухню.

— Я собирался спросить, почему ты не голая.

— Не беспокойся, — ворчу я. — Меня сейчас вырвет на тебя.

Он смеется и усаживает меня на столешницу, убирая мою дикую гриву с бледного лица.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Не лги мне, Уорд. Я выгляжу дерьмово.

— Ава, — ласково журит он меня. Я не извиняюсь, главным образом потому, что едва могу собраться с силами, чтобы заговорить. — Тебе нужно поесть.

Меня тошнит при одной мысли о том, чтобы попытаться запихнуть еду в желудок, и я умоляюще качаю головой. Знаю, что веду проигранную битву. Он не оставит меня в покое, пока я не позавтракаю.

Слышу, как открывается и закрывается входная дверь, а затем щебетание Кэти. Все, что на мне надето, — это рубашка Джесси, но я даже не могу найти в себе силы обеспокоиться этим, поэтому остаюсь там, где сижу, равнодушная, безвольная и очень нездоровая.

— Доброе утро! — напевает она, ставя огромную сумку на столешницу. — О, Боже. В чем дело?

Джесси отвечает за меня, и это хорошо, потому что я не могу говорить.

— Ава не очень хорошо себя чувствует.

Я усмехаюсь над его преуменьшением и прижимаюсь лбом к его груди. Чувствую себя смертельно убогой.

— О, эта ужасная утренняя тошнота? Она пройдет, — заявляет Кэти, будто я не выгляжу так, словно готова упасть в обморок. Значит, она тоже знает.

— Пройдет? — Я утыкаюсь в грудь Джесси. — Когда?

Джесси гладит меня по спине, а его губы зарываются мне в волосы, нежно целуя, но он молчит. Хороший признак: он тоже хотел бы знать ответ.

— Зависит от обстоятельств. Мальчик это или девочка, какие мама и папа, — говорит она, и я слышу, как включается чайник. — У некоторых женщин это длится несколько недель, некоторые страдают на протяжении всей беременности.

— О, Боже, — вою я. — Не говори так.

— Ш-ш-ш, — утешает меня Джесси, усиливая поглаживания по спине. Я не веду себя как ребенок. Мне на самом деле очень плохо.

— Имбирь!

От прозвучавшего слова я отрываю лицо от потного торса Джесси.

— Что?

— Имбирь! — повторяет она, роясь в своей сумке. Я смотрю на Джесси, но он выглядит таким же растерянным. — Дорогая, тебе нужен имбирь.

Она достает пачку имбирного печенья.

— Я пришла подготовленной. — Она отталкивает от меня Джесси и открывает упаковку, протягивая мне печенье. — Ешь по одному каждое утро, когда проснешься. Он творит чудеса! Ешь.

Мудро решив, что, когда Джесси маячит на заднем плане, а Кэти ведет себя по-матерински, нет смысла отказываться, поэтому беру печенье и немного откусываю.

— Это успокоит твой желудок. — Кэти одаривает меня теплой улыбкой и обхватывает мою щеку ладонью. — Я так рада.

Не могу разделить ее энтузиазм, не тогда, когда так себя чувствую, поэтому, слабо улыбнувшись, позволяю Джесси осторожно усадить меня на барный стул.

— Новенький паренек дал мне это, — она протягивает Джесси стопку почты. — Милый маленький негодник, не так ли?

Я смеюсь, особенно когда Джесси с отвращением фыркает и выхватывает конверты из ее морщинистых пальцев.

— Очень милый, — подтверждаю я, внезапно находя в себе силы сформулировать целое предложение. — Но разве ты не скучаешь по Клайву, Кэти?

— О, вовсе нет. — Она достает рогалики и показывает нам, мы с Джесси киваем в знак согласия. — Он пригласил меня сходить куда-нибудь сегодня вечером.

Я толкаю Джесси локтем, откусывая краешек печенья, но меня игнорируют. Вместо того чтобы потакать моему любопытству, он принимается вскрывать почту.

— Здорово, — щебечу я.

— Да, — соглашается она, загружая тостер и доставая яйца.

Я счастливо болтаю с Кэти, ем завтрак, слушаю, куда ее ведет Клайв, и рассказываю о своих недавних приступах тошноты, когда меня поражает, что Джесси молчит целую вечность. И не двигается с места. И его рогалик лежит перед ним нетронутым. Я пододвигаю к нему тарелку.

— Ешь свой завтрак.

Он не двигается и не замечает меня.