Признание конторщика

Я зажегъ свѣчу и, пожелавъ Люси спокойной ночи, оставилъ ее и пробрался въ свою спальню. Я не могъ долѣе оставаться съ ней, опасаясь искушенія открыть свою тайну. Не знаю, какимъ образомъ могъ я перенести воспоминаніе о кроткихъ, искреннихъ словахъ ея, которыя были для меня мучительнѣе самаго холоднаго презрѣнія! Она говорила, что любила меня какъ отца. Въ порывѣ добросердечія своего я откровенности она намекнула мнѣ о моихъ лѣтахъ и опытѣ. Неужели я и въ самомъ дѣлѣ кажусь такимъ стариковъ? Да. Впрочемъ, я зналъ, что не лѣта мои состарѣли меня: всему причиной были мои грубыя манеры, мое серьёзное и задумчивое лицо; они-то и придавали мнѣ старообразный видъ даже и въ самомъ цвѣтѣ моихъ лѣтъ. О, какъ горько жаловался я на своего отца, который закрылъ отъ меня свѣдѣнія о всемъ, что дѣлаетъ жизнь прекрасною, который, скрывъ отъ меня всякое сравненіе, увѣрялъ, что жизнь подобная его жизни есть самая лучшая. Поздно я замѣтилъ свое заблужденіе, но еще позднѣе было исправить его. Я съ отвращеніемъ окинулъ взоромъ свой старинный костюмъ, свой огромный галстухъ; даже самая прическа моя, ниспадая назадъ длинными рядами, казалась чрезвычайно старинною. Вообще моя наружность вся похожа была на наружность человѣка, который проспалъ ровно полъ-столѣтія. Я увѣренъ, что меня пустили бы въ маскарадъ въ подобномъ костюмѣ, безъ всякаго въ немъ измѣненія, и подумали бы, что я нарочно для этого случая взялъ его на прокатъ. Но вдругъ новая надежда родилась во мнѣ. Мнѣ нужно перемѣнить образъ жизни, мнѣ нужно казаться какъ можно болѣе веселымъ, мнѣ нужно носить современную одежду и вообще стараться не показывать изъ себя человѣка старѣе моихъ лѣтъ.

Такого спокойствія души, какое принесли съ собой эти мысли, я не знавалъ въ теченіе многихъ дней. Я удивлялся, почему то, что казалось такъ очевиднымъ, не приходило мнѣ въ голову раньше. Но я продолжалъ мечтать и, вмѣсто того, чтобы придумать что нибудь возможное, полезное, безъ всякой пользы разсматривалъ только свои затрудненія. Во всякомъ случаѣ я рѣшилъ, что отчаяваться не должно. Сорокъ-пять лѣтъ еще не великая старость. Я привелъ на память множество примѣровъ, въ которыхъ старики женились на молоденькихъ и впослѣдствіи жили очень счастливо. Я вспомнилъ одного изъ нашихъ старшинъ, который въ шестьдесятъ лѣтъ женился на молоденькой и очень хорошенькой женщинѣ, и каждый видѣлъ, какъ они были счастливы и какъ она любила своего мужа за его лѣта; но нужно же было тутъ вмѣшаться какому-то головорѣзу, который незамѣтнымъ и искуснымъ образомъ поколебалъ ея супружескую вѣрность, и она убѣжала съ нимъ. Я увѣренъ, что Люси этого не сдѣлаетъ: я очень хорошо зналъ ея врожденныя чистосердечіе и преданность, и потому не имѣлъ ни малѣйшей причины опасаться подобнаго результата. Вслѣдъ за тѣмъ я представлялъ себѣ, до какой степени буду добръ и снисходителенъ къ ней, какимъ образомъ стану избирать всѣ средства, чтобъ только доставить удовольствіе юной душѣ ея, такъ что Люси сама увидитъ наконецъ, что вся жизнь моя предана ей, и тогда полюбятъ меня всей душой. Я составлялъ уже подробный планъ будущему образу нашей жизни. Я сталъ бы приглашать друзей и сами бы мы посѣщали ихъ. Въ зимніе вечера мы вмѣстѣ играли бы въ шашки, а иногда я бралъ бы ее въ театръ. Лѣтомъ мы выѣзжали бы за городъ, бродили бы цѣлый день въ спокойныхъ, тѣнистыхъ мѣстахъ, любовались бы сельской природой и къ вечеру возвращались домой. Эти сладкія мысли убаюкивали меня на ночь и приносили съ собой упоительныя грёзы.