Признание маленького черного платья

Что, если бы это была Талли? Замужем за другим? Что, если бы он позволил своей одержимости честью и долгом, своим страхам из-за мрачного прошлого, навсегда разлучить их, как это сделал безрассудный характер Дэша?

Как только он понял, что Госсетт ушел далеко от конюшен, Ларкен выскользнул в сады, потому что знал, что не может позволить себе совершить ту же ошибку, что и его друг, и потерять свое сердце.

 

Ларкен шагал по лесной тропинке к искусственным руинам, держа в руке основательно нагруженную корзинку. Герцогиня провела последние полчаса, следуя за ним пот пятам, помогая ему упаковать эту корзину и выведывая, каковы его намерения в отношении ее сестры – о чем, к счастью, ему удалось умолчать благодаря своевременному прибытию Холлиндрейка, который практически утащил жену прочь и оставил Ларкена в покое, чтобы тот сам нашел свой путь.

Пока он тяжело ступал по тропинке, запах листвы и полевых цветов смешивался с влажным воздухом под деревьями. Солнечный свет то тут, то там проникал сквозь густой покров наверху.

Если бы только сердце не стучало так отчаянно в его груди. Господи, можно было подумать, что он никогда раньше не сталкивался с неприятностями.

Конечно же, у неприятностей не было красивого лица и таланта опутывать его сердце так, как это сделала Талли.

Когда Ларкен подошел к руинам, то заметил ее, девушка сидела на одном из дальних камней и делала набросок. Судя по нахмуренным бровям и поджатым губам, она больше стирала, чем рисовала, сопровождая этот процесс изрядной порцией ругательств.

– Проблемы? – спросил барон.

Она резко обернулась, едва не уронив альбом для набросков и угольный карандаш.

– О Боже. Это вы.

Он не знал, было ли это обвинением, или таким образом она давала ему понять, что рада его видеть.

Так как Талли не натравила на него Брута – маленький песик свернулся у основания одного из камней, посмотрев сперва на Ларкена, затем на свою хозяйку, перед тем, как снова заснуть – то барон предположил, что она не разозлилась из-за того, что он вторгся в ее уединение.

Между тем Талли торопливо собрала альбом и карандаши и отложила их в сторону. Она покусала нижнюю губу, а затем рассеянно провела рукой по волосам, словно пытаясь привести их в порядок.

Ларкен мог бы сказать ей, что не стоит беспокоиться, потому что ее шляпка была сброшена давным-давно, и ветерок растрепал светлые волосы. Мягкие пряди падали ей на плечи и девушка выглядела так, словно он только что пробудил ее после долгого легкого сна.

– Должно быть, я выгляжу как пугало, – проговорила она, посмотрев вниз на свое платье. – Кажется, вы всегда застаете меня тогда, когда я выгляжу не лучшим образом.

– Позволю себе не согласиться, – ответил Ларкен, подходя ближе. Ветер стих, и шелест листвы прекратился, он словно очутился в волшебной долине, где одно неловкое движение, одно неверное слово может навсегда унести ее вне его досягаемости. – Я считаю, что вы совершенно очаровательны.

Талли отвела взгляд, на ее щеках появился легкий румянец.

Подойдя еще ближе, барон поставил корзинку на камень, который располагался напротив нее.

– Что это такое? – спросила девушка.

– Полагаю, это пикник.

Она переместилась на край камня и уставилась на корзинку.

– Вы не знаете?

– Я никогда не был ни на одном, – пояснил ей Ларкен. Он предположил, что галеты и холодный чай на португальской равнине не считаются пикником.

– Никогда?

Он заглянул ей в глаза.

– Никогда. Пожалуй, вы сможете…

Но Талли уже соскочила с камня и осторожно протиснулась мимо него, так, чтобы коснуться его только самым кратким образом.

– Никогда не побывать на пикнике, – бормотала она.

Ларкен улыбнулся ее озабоченности… и готовности помочь.

Это было начало. Но начало чего?

Чего-то важного…

Между тем, Талли вытащила содержимое из корзинки, разложила аппетитные деликатесы на паре тарелок, вручила ему бутылку вина, чтобы достать из нее пробку, и стащила, когда думала, что он не видит, очень крупную и спелую ягоду клубники.

Ларкен протянул руку над ее плечом и вытащил кость для Брута.

– Вы его избалуете, – упрекнула барона Талли.

– Это была не моя идея, – ответил он ей. – Кухарка добавила ее, пока ваша сестра отвернулась. Она сказала, это для того, чтобы, гм… – он откашлялся и постарался изобразить кухарку как можно лучше: – … чтобы чем-нибудь занять эту зверюшку.

Талли засмеялась.

– И так оно и есть, – проговорила она, указывая на Брута, который потащил свой приз вверх по тропинке и скрылся из вида, словно для того, чтобы ни с кем не делиться. Затем она замерла. – Вы сказали «моя сестра»?

Он кивнул.

– Она практически загнала меня в угол.

– Мне так жаль.

– Не стоит, – сказал Ларкен. – Она дала мне много советов.

Талли застонала.

– О Господи. Ну почему же у меня такая сестра? Почему я не могла появиться на свет вместе с обычной близняшкой, которая не вмешивалась бы в чужие дела?

Теперь рассмеялся барон.