Признание маленького черного платья

А рядом был мужчина. Ведь если женщина надела такое платье, то лучше, чтобы рядом находился мужчина. И на нем была полумаска – делая его таким же неотразимым и привлекательным, насколько она выглядела элегантной. Ему не нужно будет приглашать Талли на танец, потому что он завладеет ее рукой, оттеснив всех соперников, и закружит ее в вальсе. Затем, так же внезапно, комната начнет пустеть, пока они не окажутся только вдвоем, не испытывая потребности в музыке, кружась в тусклом свете свечей… Он склонится к ее губам и…

– Талли! Ты меня слушаешь? – воскликнула Пиппин, подталкивая ее сзади и откладывая в сторону баночку с благовонием и небольшой футляр.

Боже, она настолько углубилась в грезы наяву, что даже не заметила, как кузина снова занялась исследованием сундука. Вот вам и возражения Пиппин насчет вторжения в чью-то личную жизнь, потому что теперь она копалась в нем, словно тряпичница.

– Все это не имеет смысла, – бормотала ее кузина.

– Почему? – спросила Талли, положив бархатное платье рядом с бомбазиновым.

– Вдова, которая одевается подобным образом? А здесь лежит еще и платье горничной. – Пиппин подняла его вверх. – Я бы с удовольствием посмотрела на лицо Фелисити, если бы ты надела это платье к обеду. Оно произвело бы отменное впечатление на этого ее мистера Райдера.

Отменное впечатление… эти слова ударили Талли, словно метко выпущенная стрела. Но ее взгляд задержался не на поношенном и неаккуратном шерстяном платье, которое можно было увидеть на горничной в холле местной гостиницы, а на черном бархате.

О да, надев этот наряд, Талли произвела бы отменное впечатление. Платье настолько скандально, что одного его вида будет достаточно, чтобы вызвать у Фелисити припадок на неделю, а может быть, даже и на две.

Но это может также и изменить решение ее сестры использовать ее, чтобы злоупотребить доверием мистера Райдера. Леди в таком платье, скорее всего, доведет неуклюжего деревенского викария до апоплексического удара.

Но не его… прошептал ей внутренний голос. Не его.

Разбойника. Шпиона. Мрачного, опасного мужчину, воспоминания о котором преследовали ее.

Некоторое время Талли обдумывала безнравственную мысль о том, что это платье могло бы пробудить мужчину, которого она заметила за фасадом мистера Райдера.

Что ж, платье определенно сможет подтвердить или опровергнуть ее теорию насчет викария.

– Господи, – произнесла Пиппин, вытаскивая кожаные бриджи и небольшой сюртук мужского покроя, оба предмета одежды были полуночно-черные. – Посмотри на этот костюм для верховой езды – в самом деле, он мог бы принадлежать разбойнику.

– Я сомневаюсь, что эта леди – разбойник, – ответила Талли, не отрывая глаз от бархатного платья.

– Хочешь поспорить? – поинтересовалась ее кузина, поднимая пару пистолетов.

– Боже правый! – воскликнула Талли, когда Пиппин вложила их ей в руки.

– Полагаю, этот сундук мог бы принадлежат тебе, – пошутила Пиппин. – У всего этого есть предпосылки какой-то тайны. Я надеюсь, что мы сможем найти владелицу сундука, так как я должна предположить, что она затмит даже Джамиллу.

Талли все еще разглядывала пару пистолетов, которые держала в руках. Они были прекрасной работы и, судя по потертым и гладким рукоятям, часто пускались в ход. Что за леди обладает таким странным подбором одежды и вещей?

– Может быть, она актриса, и все это – ее костюмы, бутафория, – предположила она.

– Я сомневаюсь в этом, – с твердым убеждением проговорила Пиппин.

– Почему?

– Много ли найдется актрис, которые сочтут необходимым вот это? – спросила Пиппин, поднимая набор отмычек, в точности такой же, как и у Талли.

 

Глава 3

 

Мэйфер, Лондон

За четыре ночи до этого

 

Туман, клубившийся вокруг Ларкена, пока он шагал по улице, выглядел тревожно знакомым. Так же, как и булыжники под его сапогами.

Он проходил здесь раньше. В этом он был уверен.

Размахивая рукой перед собой, он надеялся каким-то образом разогнать туман, чтобы суметь увидеть путь впереди, но эта попытка оказалась такой же бесплодной, как и чувство отчаяния, стянувшее его грудь узлом страха.

Все должно закончиться катастрофой.

Где-то впереди него заговорила женщина:

– Милорд, вы должны помочь мне. Я не могу остаться в Париже еще на одну ночь.

– Я не могу. Я не стану помогать вам, – послышался ответ, такой же твердый и яростный, как и просьба – нет, приказ – леди.

Ларкен вскинул голову. Он знал этот голос. Говорил его отец. Но этого не могло быть. Его отец…

Между тем, пара продолжала ссориться.

– Если вы не поможете мне, я погублю вас. Вашу семью. У меня более чем достаточно доказательств, чтобы разрушить все, что вам дорого, – угрожала она. – У вас нет иного выбора, кроме как помочь мне.

– Ваши доказательства такие же фальшивые, как и ваше сердце, – выпалил в ответ его отец. – И вы не сможете погубить меня или навредить моей семье. Никогда.

Ларкен попытался избавиться от настойчивости, скрывавшейся за этими словами.

Это не имеет ко мне никакого отношения, убеждал он себя. Ему нужно сбежать из этого места. Из этой ночи.