Признание маленького черного платья

Талли бросила взгляд на Тэтчера, который кивнул в скрытый тенями угол, и в то же самое время человек, сидящий там, поднялся из кресла. Внезапно мир вокруг Талли накренился, потому что этот мужчина обладал осанкой и грацией древнего бога, словно ожила одна из греческих скульптур, которые в Неаполе вечно собирал лорд Гамильтон.

Дрожь пробежала по ее спине, словно предчувствие чего-то судьбоносного. Талли не могла дышать, не могла двигаться, и она знала, просто знала, что в ее жизни неминуемо произойдут перемены.

Это не имело смысла, но опять же, Талли никогда особо не полагалась на смысл, здравый или какой-то еще.

Если бы только в кабинете Тэтчера не было так чертовски темно!

Но опять-таки, Талли на самом деле не нужно было видеть мужчину, в чьи сапоги вцепился Брут, чтобы узнать его.

Разве их няня Джамилла не твердила, что это случится подобным образом? Что однажды она встретится лицом к лицу с человеком, который является ее судьбой, и просто узнает его?

Даже если не сможет разглядеть его лицо, предположила Талли.

Возможно, все потому, что ее глухо стучавшее сердце останавливалось всего лишь из-за того, как он стоял, выпрямившись во весь рот, даже несмотря на злобного маленького обезьяньего пинчера, вцепившегося в его сапог.

Господи! Раз Брут расположился подобным образом, то этот человек вообще никогда не сможет двинуться вперед.

– О Боже! Брут, ах ты дворняжка с вульгарными манерами, уйди оттуда, – проговорила Талли, изображая на лице самую лучшую улыбку и жалея, что сейчас на ней одно из старых поношенных платьев Фелисити. И черт бы побрал Фелисити за ее надоедливое вмешательство, потому что если бы она оставила багаж в покое и не настояла на том, чтобы его перемещали с места на место, то сундук Талли не потерялся бы.

– Гнусная маленькая собачонка, ты слышишь меня? Иди сюда! – Девушка щелкнула пальцами и Брут, напоследок еще раз хорошенько куснув сапог, отпустил свою добычу и вернулся на обычное место у подола ее платья. Его черные глазки не отрывались от мужчины, точнее, от его сапог, словно поджидая какого-то знака, по которому он сможет вернуться и еще раз укусить их.

– Мне так жаль, сэр, – начала Талли. – Боюсь, что его манеры ужасны, но, уверяю вас, его происхождение безупречно. Предок Брута принадлежал Марии-Антуанетте. – Она замолчала, осознав, что, как дурочка, болтает о пустяках. Распространяется о королевских связях Брута, словно это худший способ угодить выскочкам.

– Никаких обид, мисс, – ответил незнакомец.

Талли вздрогнула от низкого, мужественного тона его голоса, хотя он просто принял ее извинение. Его слова окутали ее, словно ласка.

Затем, к ее восторгу, мужчина подошел ближе, придвинувшись к столу Тэтчера с кошачьей грацией, заставив Талли подумать о героях, которых она изображала в своих пьесах: бороздящих моря пиратах и пронырливых шпионах. Словно он привык двигаться сквозь тьму, безразличный и уверенный в своих силах.

Талли подавила еще одну дрожь и наклонилась, чтобы взять Брута на руки, крепко прижав собачку к себе, словно он был якорем, в котором она внезапно ощутила потребность.

Что же такое было в этом человеке, который привел ее чувства в такое состояние, словно вот-вот что-то захватит ее? Словно он был способен подхватить ее на руки и унести в какую-нибудь уединенную комнату, где запрет дверь на ключ. А затем он бросит ее на кровать и снимет сюртук, рубашку и…

Талли задохнулась от неожиданности.

Какого дьявола она себе воображает? Она еще даже не познакомилась с этим человеком, а уже практически вообразила его без одежды.

До этого момента Талли никогда не понимала одержимость ее сестры Холлиндрейком или навязчивой идеи Пиппин по отношению к капитану Дэшуэллу, но в мгновение ока она присоединилась к их рядам, да еще и прежде, чем разглядела чуть больше, чем тень этого бесподобного незнакомца.

О, святые небеса, молча взмолилась она, пожалуйста, скажите, что он здесь из-за загородного приема. Пожалуйста…

– Полагаю, мы встречались, – продолжила Талли, пытаясь выманить его вперед, заставить его заговорить снова, – но вам придется извинить меня, я просто ужасно плохо запоминаю имена.

Мужчина сделал шаг ближе, но остановился, когда дверь открылась, и вошел Стейнс с парой свечей в руках, а затем цокнул языком, увидев недостаток света в комнате. Дворецкий бросил на герцога испепеляющий взгляд, который, казалось, говорил: «Вы должны были позвонить и приказать прибавить света».

Бедный Тэтчер, подумала Талли. Он все еще не до конца освоился в роли герцога Холлиндрейка и всего, что включал в себя этот титул.

Когда дворецкий и два лакея, следующие за ним по пятам, начали обходить кабинет, зажигая свечи и освещая углы, Талли затаила дыхание. О, всего лишь еще несколько свечей – и она увидит свое будущее…

– Мы знакомы? – нетерпеливо спросила она и, чтобы добиться своей цели, переместила Брута на одно бедро и протянула руку, что должно было заставить незнакомца, если он – джентльмен, сделать последние пару шагов в круг света.

– Нет, я не думаю, что мы когда-либо встречались, мисс…