Признание маленького черного платья

Теперь, когда война во Франции закончилась, а борьба с американцами ослабевала, где он окажется, когда все закончится? На дипломатическом посту, который занимал его отец? Маловероятно. Особенно без помощи Пимма. А этого ему не видать, если Ларкен не поймает Дэшуэлла… и не прикончит его.

Но где-то там для него существовала и другая жизнь. И блестящие глаза Талли и ее улыбка служили путеводной звездой в тот мир. В мир, где он родился и которого так старательно избегал.

Ларкен уже собрался сделать шаг наружу, чтобы разыскать ее, сказать ей… рассказать ей все, когда опасный, мрачный голос пробудил сомнения в его душе.

А кто знает, что она не делала свою работу, так же, как ты делал свою? Что ей на тебя не наплевать… что она не оплела твое сердце, точно так же, как это сделала Аврора с твоим отцом… только чтобы освободить Дэшуэлла, чтобы остановить тебя?

В этих сомнениях оказалось достаточно правды, чтобы остановить его на полушаге, замереть на месте. Потому что барон не сомневался, что Талли знала, кто он – или, вернее, знала, кем он не был – потому что его вализа была перерыта, пока он спал.

Ларкен не смог удержаться и улыбнулся. А он-то полагал, что ее хвастовство насчет умения вскрывать замки являлось всего лишь попыткой встряхнуть его, заставить выйти из образа викария.

Что ж, теперь она этого добилась.

В его мысли проник образ. У залитого лунным светом окна стоит леди, держа в руке пачку бумаг, и на ее лице появляется опечаленное выражение, пока она читает их.

В то время Ларкен считал это частью своего сна, но теперь он понял, что каким-то образом сквозь вызванный наркотиками дурман сумел увидеть, как Талли изучает его бумаги. Те самые, которые, по его мнению, были так хитроумно спрятаны.

Ему придется поговорить с мистером Стеннетом в следующий раз, когда он попадет в Лондон, о том, чтобы разработать новый дизайн для его дорожных вализ. Они не так защищены, как утверждал Стеннет. Ведь даже обычная мисс из Мэйфера смогла разгадать их тайны.

Мисс из Мэйфера, которая умеет взламывать замки, флиртовать как француженка и ругаться по-русски…

Он покачал головой. Нет, в Талли не было ничего обычного.

Ухватившись за дверной косяк так, что его ногти впились в дерево, Ларкен попытался придумать способ разобраться во всей этой путанице. Но нет, не оставалось ничего, кроме как подняться наверх, откопать Дэшуэлла – к черту приказы Пимма о том, чтобы сделать это тайно – прикончить американца и сбежать.

Покинуть этот дом. Покинуть Англию. Уехать от нее и от своего прошлого так далеко, как только удастся. Для него найдется кто-то еще. Какая-нибудь другая леди. Такая должна быть.

Та, которая ковыляет, пошатываясь, в украденных туфельках с высокими каблуками? Девушка, которая флиртует как куртизанка, а потом невинно падает в его объятия и крадет его сердце? Настаивает на том, чтобы держать мерзопакостную угрозу обуви вместо собаки? И обладает парой блестящих голубых глаз, которые умоляют увидеть добро в этом мире.

У Ларкена появилась тяжесть в груди, и когда он попытался сделать вдох, то ощутил себя так, словно кто-то проделал в нем дыру.

С помощью пушки.

Нет, он никогда не встретит другую такую леди, как Талли.

И все же, она способствует провалу его задания, делает все, что в ее силах, чтобы остановить его. Отвлекает внимание. Расстраивает планы.

Точно так же, как Аврора и ее «Орден Черной Лилии» поступали с его отцом.

– Черт возьми! – пробормотал барон себе под нос, пытаясь сложить все части вместе так, чтобы…

Нет, единственный способ покончить со всем этим – быстро обыскать этот дом сверху донизу, начав с апартаментов мисс Лэнгли и леди Филиппы. Где он, без сомнения, найдет Дэшуэлла.

Если только они уже не вывезли его из дома.

Повернувшись на каблуках и решительно настроившись покончить с этим делом, Ларкен обнаружил, что оказался лицом к лицу с другим своим противником.

С герцогиней Холлиндрейк.

– Мистер Райдер! – воскликнула она, торопливо приклеив на лицо улыбку, пока ее взгляд изучал его – осмотрительно, конечно же, – в поисках какого-либо признака нездоровья или иных расстройств. – Сегодня утром вы выглядите посвежевшим! – заявила леди, словно не до конца верила в это. – Что ж, тогда для вас еще есть надежда. В самом деле, вы даже кажетесь готовым к этому вечеру.

– Прошу прощения? – рассеянно повторил барон, его взгляд искал пути к отступлению. – К этому вечеру?

– Конечно, к балу, сэр! Вы ведь не забыли, не так ли? – Она издала точно такое же фырканье, которое предпочитала тетя Эдит, когда сердилась. – Полагаю, мисс ДеФиссер к тому времени должна быть здесь, хотя я никак не могу понять, что могло задержать ее, особенно когда я так многообещающе описала вас.