Признание маленького черного платья

– О, Боже, полагаю, я послала его с дурацким поручением. – Шаловливая улыбка изогнула ее губы.

Сердце Ларкена глухо стукнуло дважды. Он не знал, какое качество он любит в ней больше: то ли ее коварные уловки, то ли полное отсутствие у нее угрызений совести.

Любит? Его горло сжалось. Он любит ее. Нет, он не может. Не станет.

– Полагаю, вы послали с этим поручением правильного человека, – произнес барон вместо этого.

– Более подходящего, чем вы думаете, – ответила девушка, протягивая руку к футляру и вытаскивая тряпочку. Она стерла угольное пятно, а затем продолжила работать над наброском.

Ларкен перевел взгляд на ее альбом – где были изображены мисс Мэри Элсфорд и лорд Бойс – и восхитился ее талантом, потому что Талли сумела запечатлеть тот момент, который отражал их юность и веселый нрав.

– Вы неплохо рисуете.

Она рассмеялась.

– Вам не нужно произносить это с таким удивлением.

– Извините. По правде говоря, я не ожидал ничего больше простого пейзажа.

– Ах, и это было вашей ошибкой.

– Ошибкой? – спросил он. – Как так?

– Сэр, как давно вы меня знаете?

Ее вопрос застал барона врасплох.

– Прошу прощения?

– Как давно вы меня знаете? – повторила Талли.

– С позавчерашнего вечера.

Она помолчала и бросила на него кокетливый взгляд через плечо.

– Разве я из тех женщин, которые обладают простыми мнениями или талантами?

Туше.

Ларкен рассмеялся.

– Просто дело в том, что ваш талант довольно примечательный. Вы нарисовали портрет мисс Мэри в точности так, как она выглядит, вплоть до изгиба ее носа. Я узнал бы ее где угодно, будь у меня в руках этот набросок. Вы обладаете редким мастерством.

Ларкен посмотрел вниз, их глаза встретились, и он больше не думал об умении Талли владеть угольным карандашом, но о том, как ее поцелуй воспламенял его. Это талант сам по себе.

Один из многих, хотелось добавить ему, но момент и так стал достаточно неловким, что не стоило произносить такие слова.

Девушка отвела взгляд и кивнула в знак признательности.

– Вы говорите как мой отец. Когда папа понял, как хорошо я схватываю сходство, он заставил меня рисовать всех людей, с которыми мы встречались, и включал эти наброски в мешки с дипломатической почтой, которые отправлял домой.

– Я удивлен, что ваш отец так и не завербовал вас для работы в министерстве иностранных дел, – проговорил он.

Она рассмеялась.

– Боюсь, мои таланты давным-давно зарезервированы и осмелюсь сказать, что мой заказчик не позволил бы мне отправиться развлекаться ради короля и страны. Она утверждает, что здесь у меня есть более важные дела, которыми нужно заниматься.

– Ваш заказчик?

Талли опять засмеялась.

– Да, моя сестра. Герцогиня ухватилась за мои навыки много лет назад, когда мы жили в школе в Бате, если быть точной. С тех пор она загружает меня работой по рисованию холостяков для ее «Хроники».

Талли перелистала свой альбом.

– Да, вот здесь мой первый заказ. Лорд Джон Тремонт.

– Господи! – пробормотал барон, прежде чем смог остановить себя. Эта шалунья сумела в точности изобразить Безумного Джека.

– Да, я предполагала, что вы узнаете его светлость, – сказала она, величественно приподняв бровь. Потому что какой же агент на службе Его Величества не знал лорда Джека или не проходил через его поместье возле Гастингса на пути к кораблям контрабандистов, с которыми он договаривался о перевозке во Францию или еще дальше.

Корабли, которые включали «Цирцею» – покрытое дурной славой судно Дэшуэлла.

Ларкен отступил на шаг, земля под ним закачалась, словно девушка только что выбила почву у него из-под ног. Потому что этими словами мисс Лэнгли совершенно ясно выразила свою позицию – что она точно знает, кто он такой – и вернулась обратно к рассеянному перелистыванию альбома, словно не имело никакого значения, что он – не кузен герцога, а шпион, которого прислали сюда разузнать ее секреты.

Нет, в самом деле, в Талли Лэнгли не было ничего обычного.

Так как Ларкена никогда прежде не разоблачали, то он попытался придумать и произнести какие-то слова. Что-то, что будет противоречить ее слишком верному предположению, но вместо этого его взгляд упал на мелькающую череду картинок в ее альбоме, пока Талли перелистывала страницы.

Рисунки Брута, леди Филиппы, герцогини, пожилой леди с вязанием, даже мисс Браун, хотя он изо всех сил постарался проигнорировать рожки, выступающие на голове и хвост, торчащий сзади из платья леди.

– Как вам удается все это? – спросил он, усмехаясь изображению мисс Браун. С рожками она действительно выглядела более веселой.

– Удается что? – спросила девушка, глядя вниз на рисунок.

– Воплощать кого-то в жизнь подобным образом?

Она пожала плечами:

– Папа всегда говорил, что это все из-за того, что я вижу людей по-другому.

– По-другому? Как же?

Талли на мгновение замолчала, словно не была уверена в том, как это объяснить.

– Я вижу не только внешние черты людей, но и то, что в их сердцах. Их «сущность», как называла это нянюшка Рана. – Она продолжила перелистывать страницы с набросками.

– Остановитесь, – произнес Ларкен, указывая на один из них.