Признание Моён

Губы девушки задрожали, из них вырвался вздох. «Так ты жив… Ты жив… Ты пришел ко мне…» – кричали ее глаза. Не в силах вымолвить ни слова, Мёнчжу плакала без остановки – от удивления и радости, от ненависти и обиды – и колотила Тэёна по груди. Тэён прижал девушку к груди. Почувствовав на щеках его горячие слезы, Мёнчжу вырвалась из объятий и безудержно разрыдалась. Тэён обнял ее еще крепче и поцеловал. И пока эти двое тормошили друг друга, обнимались и целовались, снег постепенно окрашивал все вокруг белыми красками.

– Сегодня я потратила всю удачу. Увидела снег, который идет раз в сто лет, и ты вернулся живым…

– Поэтому я и держался… Если умирать, то только от твоей руки.

– Даже не мечтай о прощении. Я тебя не прощу…

– Я больше не умру. Обещаю, даже если умру, то выживу.

– Я тебе не верю. Но только посмей не сдержать слово. Я потратила всю свою удачу, так что теперь у меня остался только ты…

5

Сичжин не мог поверить, что все это не сон. Еще несколько дней назад он думал, что больше не увидит солнца, – и вот держит в объятиях Моён. Он смотрел на нее, не сводя глаз, прикасался к ней – ему нужно было убедиться, что все происходит наяву. Слезы любимой… Как же ей было тяжело.

С тех пор как Сичжин с группой «Альфа» отправился спасать беженцев, захваченных в плен экстремистами, прошел ровно год. Они с Тэёном ворвались в логово бандитов, спасли заложников и посадили в вертолет, а сами остались ждать следующего. И тут по ним открыли огонь. Сичжина ранило в грудь, и, пока Тэён пытался остановить кровь, их окружили и отвели в бомбоубежище. Здесь их держали несколько месяцев, без лечения и должного ухода, после чего явилась повстанческая армия и перевела их в другое место.

В тюрьму, устроенную в каком-то подземелье, с трудом проникал солнечный свет. Прикованный к стене, Сичжин, чтобы не сбиться, каждое утро кандалами делал зарубку в бетоне. Казалось, они попали прямиком в ад. Отовсюду доносились крики людей, которых пытали и убивали. В день им полагалась тарелка кукурузной каши, а то и вовсе ничего. По их голым окровавленным ногам бегали насекомые, а порванная одежда не защищала от холода. Когда бандитам становилось скучно, они открывали двери камер и развлекались, избивая пленных. Каждый новый день приносил очередное увечье: синяк или рану. Постепенно пленные теряли способность рационально мыслить; никто не понимал, что происходит вокруг. Знали только одно: в любую секунду они могли умереть. Единственный плюс был в том, что Сичжина и Тэёна держали вместе. В минуты отчаяния они искали поддержки друг друга, и оба были готовы отдать последние силы, чтобы спасти товарища.

Но однажды утром в тюрьме началась суматоха. Причина была неизвестна, но бандиты надели маски и приготовились к бегству.

– Разберись с ними, и отступаем. Пошевеливайся, – отдал приказ главарь банды.

В камеру к Сичжину и Тэёну вошли трое. Сопротивляться было бессмысленно, ведь силы явно были не на их стороне. К головам заключенных приставили пистолеты. Прозвучал выстрел. Кровь брызнула на лицо Сичжина, и кто-то рухнул на пол. Сичжин подумал, что Тэён мертв. Но, к счастью, это был повстанец, секунду назад угрожавший его другу. Раздался еще один выстрел, и теперь упал бандит, державший на прицеле Сичжина. Сичжин и Тэён обменялись удивленными взглядами.

Да, в жизни случаются невероятные события. Последний из оставшихся повстанцев снял маску и освободил Сичжина и Тэёна от оков. Старший лейтенант Ан вернул свой долг за «Choco Pie», после чего бесследно исчез.

Добравшись до лагеря ООН, Сичжин и Тэён связались cо штабом войск специального назначения, доложили, что они живы, и узнали новости о Мёнчжу и Моён.

И в эту самую минуту в самом центе Албании Сичжин обнимал Моён.

6

Моён привела Сичжина в своё жилище в лагере беженцев. Она уложила его на кровать, промыла раны, напоила и накормила. Обрабатывая раны, девушка снова загрустила. Все тело мужчины покрывали ужасные шрамы – немые свидетели страшных испытаний. Печаль темными тучами сгущалась в ее душе, но больше она не будет плакать. Всю свою жизнь она посвятит лечению ран, которые получит этот мужчина.

– Ну вот, так лучше. А как вы узнали, что нужно ломать? Я собиралась переломать вам все кости, когда вы заявитесь, – сказала Моён, накладывая гипс на сломанную руку.

– Просто моя девушка врач. И я знал, что она изрядно постарается, чтобы уложить меня на больничную койку, – ответил Сичжин с улыбкой.

– Как же я скучала по вашим шуткам. Вы славно потрудились.

Моён прижалась головой к груди Сичжина и крепко его обняла.

– А! Игла! Игла! – завопил Сичжин.

– Ох, игла. Простите.

– За что вам извиняться? Это я должен просить у вас прощения. Простите. Больше такого не повторится.

– И вы думаете, я поверю?

– Кстати, давно хотел спросить. А что это? – спросил Сичжин, указывая на стол.

Груши, яблоки и финики, минтай, бутылка вина – Моён накрыла стол на поминки Сичжина.