Признание у озера

Лолита вспомнила истории о том, сколько мебели буквально за бесценок приобрел у революционеров принц Уэльский, ставший впоследствии королем Георгом IV. Ему пришлось отправить со столь необычным поручением своего шеф-повара, поскольку более никто из его свиты не говорил по-французски.

Ей хотелось знать, отправился ли туда ее предок сам или же послал кого-либо вместо себя. Но, кем бы ни был этот человек, вкусом он обладал безупречным.

На вопросы, готовые сорваться с ее губ, ответить было некому, и сейчас Лолита горько сожалела о том, что после смерти отца не особо расспрашивала мать о приорате Уолкотт.

«Ах, если бы я могла хоть разок побывать здесь вместе с папой…»

А лорд Шебрук спрашивал себя, отчего она выглядит такой несчастной. Ему отчаянно хотелось заключить девушку в объятия и утешить, но он старательно внушал себе, что не должен испытывать подобных чувств.

Ему не терпелось вернуться в замок, и, хотя друзья настойчиво уговаривали его погостить в Инглвуде, он ничего не мог с собой поделать.

Они перешли в очередную комнату, и он вновь спросил себя, как можно проникнуться столь сильными чувствами к женщине, с которой едва знаком. Она не могла оставить значительный след в его жизни, поскольку он прекрасно сознавал свою ответственность в качестве главы клана Бруков. Многочисленные представители этого семейства были рассеяны по всей Англии и Шотландии, и лорд Шебрук знал, что они взирают на него в надежде, что он прославит это славное имя и послужит всем примером для подражания.

Так как, скажите на милость, сознавая свою ответственность, он мог жениться на ком-либо еще, кроме женщины, чья родословная древностью и знатностью не уступала бы его собственной? Женщины, которая подарит ему сына, который займет достойное место в замке после того, как его самого не станет?

А они все переходили из комнаты в комнату…

Экскурсия завершилась в картинной галерее, и лорд Шебрук признался себе, что озадачен и не понимает столь живого интереса Лолиты и эмоций, явственно отображавшихся на ее лице и в глазах.

«Почему эту женщину, — размышлял он, — настолько сильно тронуло здание, пусть красивое и интересное, но которое не имеет к ней никакого отношения?»

Они сошли вниз, где в задней части приората располагалась молельня, которую построили монахи. Помещение оказалось изумительно красивым, а витражные окна украсили бы любой кафедральный собор.

Алтарь был выполнен из белого мрамора. На нем высился украшенный драгоценными камнями крест, помещенный сюда сразу после завершения строительства.

Лолите казалось, что, переступив порог приората, она ощущает рядом незримое присутствие отца. Но теперь, после того как они перешли в молельню, перед ее мысленным взором, словно живая, встала мать. Девушка чувствовала, как ласковые руки обнимают ее, видела любовь в ее глазах, как бывало всегда, вплоть до той минуты, пока мама не заболела.

Забыв о том, что рядом стоят лорд Шебрук и Саймон, она, не раздумывая ни мгновения, преклонила колени на первой от алтаря скамье и, сложив руки перед грудью, закрыла глаза.

Лолита ощутила, как мать обращается к ней, говоря, что очень любит ее и что они с отцом заботятся о ней. Девушке очень хотелось в это верить еще с момента побега из дома, и теперь ей казалось, будто родители разговаривают с ней, подбадривают ее, говоря, что она не должна отчаиваться.

Лорд Шебрук и Саймон молча стояли и смотрели, как она опустилась на колени и закрыла глаза в молитве. А потом Саймон, повинуясь беззвучному призыву, подошел к Лолите и преклонил колени рядом с ней.

Лорд Шебрук, глядя на них, почувствовал, как у него перехватило дыхание. Давно уже он не видел, чтобы женщина молилась столь истово и горячо. Он понял, что сейчас она забыла обо всем, включая Саймона и его самого.

В этот миг он ясно осознал, что не может позволить себе потерять миссис Белл, кем бы она ни была. Каким-то образом он должен удержать ее в замке, чем бы она там ни занималась.

На обратном пути домой Лолита хранила необычное молчание.

А Саймон вновь болтал без умолку. Мальчика куда больше интересовали пони, собака и плавание, чем большой дом, из которого они только что уехали.

— Завтра утром мы пойдем купаться вместе, — заверил его лорд Шебрук. — А теперь, поскольку мне надо написать несколько писем, предлагаю тебе попросить миссис Белл рассказать побольше о монахах, что жили в приорате.

— Сначала я хочу выгулять Бракена, — заявил Саймон. — Я знаю, что он хорошо ведет себя в мое отсутствие, но при этом очень скучает.

— Конечно, скучает, поэтому позволь ему побегать в саду, прежде чем поднимешься наверх.

Лорд Шебрук обращался к Саймону, но не сводил глаз с Лолиты. Ему по-прежнему представлялось очень странным и необычным, что картины в приорате и сам монастырь произвели на нее столь неизгладимое впечатление.

«Быть может, — размышлял он, — ее отец был художником или же мать отличалась набожностью?»

Лорду не давали покоя вопросы, которыми он готов был забросать девушку, но шестое чувство подсказывало, что с его стороны было бы ошибкой слишком явно демонстрировать свое любопытство.