Признания Мегрэ

– Папа был грустный, даже подавленный. Он не представлял себе, что со мной это может случиться… Для него я все еще девочка…

– Он угрожал Жоссе?

– Нет. Это не такой человек, чтобы кому-нибудь угрожать. Он только спросил его, что он думает делать дальше, и Адриен сразу же заговорил о разводе.

– Они не ссорились, не кричали друг на друга?

– Конечно, нет. Не знаю, как уж это вышло, но в конце концов мы все трое распили бутылку шампанского. Отец как будто успокоился. Даже глаза у него повеселели, а это с ним редко бывает.

– А после ухода Адриена?

– Мы говорили о моей свадьбе. Отец жалел, что мне нельзя обвенчаться в Фонтенэ в белом платье, потому что многие люди станут болтать.

– Он продолжал пить?

– Допил бутылку, которую мы не закончили до ухода Адриена.

Ее подруга следила за ней, чтобы она не сказала лишнего.

– Вы проводили его до гостиницы?

– Я ему предложила. Он не захотел.

– Вам не показалось, что ваш отец возбужден, что он не такой, каким бывает обычно?

– Нет.

– Ведь, если я не ошибаюсь, он трезвенник. А в Фонтенэ вы видели, чтобы он пил?

– Никогда. Только за едой, немного разбавленного вина. Когда ему приходилось бывать в кафе, чтобы встретиться с кем-нибудь, он заказывал минеральную воду.

– Однако же вчера он выпил перед тем, как пришел сюда и застал вас с Адриеном?

– Подумай, прежде чем отвечать, – посоветовала Жаннин с понимающим видом.

– Что мне сказать?

– Правду, – ответил Мегрэ.

– По-моему, он выпил рюмку-другую, пока ждал меня.

– Вам не показалось, что он с трудом выговаривает слова?

– Язык у него заплетался… Это меня поразило… Но все-таки он понимал, что говорит и что делает…

– А вы не позвонили ему, чтобы узнать, как он добрался?

– Нет. А зачем?

– Он тоже не позвонил вам утром, чтобы попрощаться с вами?

– Нет. Мы никогда друг другу не звонили. Не привыкли. В Фонтенэ у нас дома нет телефона…

Мегрэ предпочел не настаивать.

– Благодарю вас, мадемуазель.

– А он что говорит? – снова забеспокоилась она.

– Жоссе?

– Да.

– Он утверждает, что не убивал своей жены.

– Вы ему верите?

– Трудно сказать.

– Как он выглядит? Ему ничего не нужно? Он не слишком расстроен?

Каждое ее слово было неудачным, слишком бесцветным, не соответствовало тому, что произошло.

– Он сильно подавлен. Он много говорил мне о вас.

– Не просил свидания со мной?

– Это теперь зависит не от меня, а от судебного следователя.

– Ничего не хотел мне передать?

– Он не знал, что я зайду к вам.

– Меня, наверно, вызовут на допрос?

– Вероятно. Это тоже зависит от следователя.

– Мне можно по-прежнему ходить на работу?

– Я не вижу к этому никаких препятствий.

Лучше было уйти отсюда. Проходя под аркой, Мегрэ заметил, что консьержка завтракает, сидя за столом в обществе какого-то мужчины без пиджака. Она проводила комиссара ироническим взглядом.

А Мегрэ было так тяжело на душе, что, возможно, поэтому все люди и их поведение представлялись ему в невыгодном свете. Он пересек улицу, вошел в маленький бар, который посещали всегда одни и те же клиенты, где четыре завсегдатая играли в карты, а двое других, облокотившись на прилавок, болтали с хозяином.

Не зная, чего бы ему выпить, он заказал рюмку аперитива, бутылка которого бросилась ему в глаза, сел, вероятно, на то же место, где накануне сидел отец Аннет, и долго молчал, насупившись.

Наклонив голову, он мог видеть фасад дома напротив, четыре горшка с геранью на окне. Жаннин, притаившись в полумраке, проследила за тем, как он пересекал улицу, и теперь разговаривала со своей невидимой для Мегрэ подругой.

– Вчера один клиент долго у вас просидел, не так ли?

Хозяин взял газету, похлопал по той странице, где красовалась заметка о деле Жоссе.

– Вы имеете в виду ее отца?

И, повернувшись к другим посетителям, добавил:

– Странно, я сразу почуял что-то неладное. Во-первых, он не из тех людей, которые могут целый час простоять, облокотившись на прилавок. Он заказал минеральную воду, и я уже взял в руки бутылку, как вдруг он передумал… «Пожалуй, дайте мне лучше… – он нерешительно разглядывал бутылки, – …рюмку спиртного… Все равно что…» Редко кто заказывает спиртное в час, когда все пьют аперитивы. «Виноградную-водку?.. Кальвадос?..» – спросил я… – «Кальвадос, пожалуй…» От кальвадоса он закашлялся. Ясно было, что он не привык к спиртному. Он все время то смотрел на дверь напротив, то переводил взгляд немного ниже, на вход в метро. Два-три раза я заметил, как шевельнулись его губы, словно он говорил сам с собой.

Вдруг, нахмурив брови, хозяин бара запнулся:

– А вы не комиссар Мегрэ?

И поскольку тот не возражал, он воскликнул, обращаясь к своим клиентам:

– Послушайте, да ведь это знаменитый комиссар Мегрэ… Ну как, этот аптекарь, или кто он там, он признался?.. Его-то я тоже приметил, и уже давно… Из-за его машины… В нашем квартале не так уж много спортивных автомобилей… Чаще всего я его видел по утрам, когда он заезжал за малюткой… Он ставил машину у тротуара, как раз против двери, и смотрел вверх… Девица махала ему рукой из окна и через несколько секунд спускалась…

– Сколько рюмок кальвадоса выпил ваш клиент?