Признания плоти

– Допустим, жена оставила мужа ради любовника: налицо нарушение верности. Но есть ли после этого для нее и для ее нравственности различие между верностью и неверностью любовнику? С точки зрения юридического pactum, никакого различия нет, так как единственный имевший место договор – договор, который связывал ее с мужем, – разорван. Тем не менее можно сказать, что при ее бесчестности для нее будет менее бесчестным оставаться со своим любовником, нежели вновь менять его на другого, и более честным – бросить любовника и вернуться к мужу. Как видим, fides вносит оттенки в проступок согласно градации, не предусмотренной нарушением pactum.

– Теперь допустим, что мужчина и женщина живут вместе; они не хотят иметь детей, но не делают ничего преступного, чтобы помешать их рождению; они приняли обязательство взаимной верности и соблюдают его по меньшей мере до кончины одного из них. Этот союз, не подкрепленный никаким юридическим актом – и, следовательно, являющийся сожительством, – может быть назван «браком» при условии сохранения верности. Таким образом, fides сама по себе может иметь с точки зрения нравственности те же следствия, что и при наличии pactum, признанного законом.

– Наконец, возьмем мужчину и женщину, которые не женаты. У них временная связь. Мужчина всего лишь ждет случая найти себе богатую и знатную жену. Женщина же намерена хранить верность ему, своему любовнику, и после того, как он ее бросает, соблюдает воздержание. Нельзя сказать, что на ней нет греха, ведь она имела внебрачную связь. Но можно ли назвать ее прелюбодейкой? И если она в течение всей этой связи не сделала ничего для того, чтобы не иметь детей, не лучше ли она «доброго числа матрон», которые, не будучи прелюбодейками, используют брак лишь для удовлетворения своей похоти?

Эти примеры[859] ясно показывают несовпадение fides с чисто юридической связью. Даже когда она имеет, как кажется, ту же форму и те же следствия – в случае прелюбодеяния, вводимые ею элементы не сводятся к простому правовому обязательству. Это позитивные элементы – душевная привязанность, обязательства в отношении самого себя, уважение к другому, – а также градации проступка, позволяющие ввести иерархию типов поведения, которые в рамках закона равноценны.

Верность не является для Августина особенностью христианского брака. Она может быть благом супружества у «всех народов» и у «всех людей»[860]. Но только в союзе христиан она является «таинством» {«sacrement»}. Смысл, который получает это слово на страницах «De bono conjugali» не так-то просто очертить, поскольку, {с одной стороны}, речь явно идет не о «таинстве брака», каким оно будет пониматься в средневековом христианстве гораздо позднее, а, {с другой стороны,} Августин сравнивает «таинство брака» с «таинством рукоположения», свойственным священнослужителю. Но сам характер этого сближения, а также то, что Августин приводит цитату из Первого послания к Коринфянам, позволяет установить, что же делает христианский брак «sacramentum» {лат. таинство}.