Призрачная любовь

Врачи скорой вкатили больную, и ординатор машинально расписалась в сопроводке, который подсунула ей фельдшер.

– Жить будет? – поинтересовалась женщина в синей форме.

– Не знаю, – Вера не лукавила на счет прогноза.

Ординатор не понимала, что делать и благо часть работы взяли на себя опытные сестры. Вера только проверила, что есть дыхание и сердцебиение, как девушки покатили пострадавшую в палату и начали оперативно крепить датчики, скорая тем временем отчитывалась.

– Вер Пална! – раздался из палаты напряженный голос сестры.

Скоропомощная бригада ретировалась, хлопнув тяжелой железной дверью отделения и оставив Веру один на один со смертью. Хранительница так и не решилась просить помощи. Ей было бы невыносимо стыдно увидеть удивление на лицах этих людей, смешанное с брезгливостью. Вскоре девушка об этом пожалела. Реаниматологи не стеснялись звать друг друга, когда происходило что-то нехорошее.

Что это именно оно, предагональное состояние, Вера поняла, взглянув на пациентку. Дыхание редкое, поверхностное. По монитору давление держится едва-едва. Дрожащей рукой черкнув в листе назначений кардиотоники и обезболивающее, Вера уставилась на кушетку.

– Вера Павловна, ставить трубу? – подсказала медсестра, вопросительная интонация была тут только для вежливости.

– Да. Клинок! – решилась хранительница.

Интубация прошла на адреналине, который теперь в избытке плескался у Веры в крови. Но давление пациентки не поднималось, пульс едва бился на сонной артерии.

Сестра указала на странно раздувшуюся грудную клетку пациентки.

– Вер Пална…

Хранительница сорвала с шеи фонендоскоп и прижала раструб к груди больной. Справа слышно как дышит легкое, раздуваемое машиной. Слева глухо. Медленно в голову втекло: пневмоторакс! Если тут же не проткнуть грудную клетку и не поставить дренаж, женщина обречена.

– Набирай дежурного хирурга! – крикнула Вера сестре.

– Делайте рентген, – распорядились на том конце провода безразличным тоном. – Я не могу! У нас на столе дал остановку перитонит! Качаем!

На заднем фоне было слышно, как кто-то командовал реанимационными мероприятиями.

– Зови из приемного! – на этом звонок оборвался.

Вера набрала Виктору. Бесконечно долго тянулись гудки в трубке. И тут она поняла: хирург после дежурства. Вероятно, телефон на беззвучном или что-то вроде того.

Вера выбежала в приемное и пронеслась мимо родственницы Петровой так быстро, что та не успела открыть рта, как хранительница была уже за поворотом. В кабинете хирурга было пусто.

– Отошел перекурить, – сообщила сестра.

– Звони ему! Сейчас же! – рявкнула Вера.

Женщина смерила хранительницу недоверчивым взглядом и медленно, неохотно стала нажимать кнопки на телефоне. Вера чувствовала, как кровь у нее стучит в висках, пока медсестра смотрела перед собой в пространство.

– Не отвечает.

Тут только медики обратили внимание на звук вибрации, доносившийся из кармана белого халата, оставленного у входа на крючке.

– А! Ясно. Забыл сотовый, – вздохнула медсестра.

Вера вылетела за дверь. Оставалось последнее средство – Иннокентий.

– Мне нужна помощь! – заорала в трубку хранительница, когда услышала в ответ спокойное "Да?".

Ей с трудом верилось в то, что кто-то из врачей, наконец, отозвался на ее просьбу. Вере было уже все равно кого задействовать, лишь бы не оставаться один на один со своей беспомощностью.

– Я же не реаниматолог, Вера… – ответил психиатр.

Тут девушку понесло:

– У нее пневмоторакс и я не знаю, что делать! Я одна, хирурги заняты!

Звонок оборвался. Вера побрела из приемного обратно к себе, чувствуя себя истощенной. Что если пациентка ухудшилась? А если она умерла, пока Вера носилась и паниковала?

У дверей реанимации на Веру снова напала родственница Петровой. На сей раз она подготовилась и, видимо, поджидала выскочившую за дверь реаниматолога.

Грузная тетка перегородила вход, выглядела она так, что убрать ее с дороги помогла бы только бригада санитаров.

– Вы сейчас же пропустите меня к маме и отчитаетесь за лечение! – заявила она.

Вера вспылила.

– У меня там умирающий пациент!

– Видела я вашу реанимацию, – хмыкнула Петрова-младшая. – Вы только что бегали курить.

Вера готова была завыть, но тут из приемного появился психиатр. Поравнявшись с коллегой, он внимательно посмотрел на Петрову, и когда та с неприязнью покосилась на Иннокентия, легонько сдвинул очки на нос и заглянул скандалистке в глаза. Та промолчала. А потом села на лавочку у двери, сложив на коленях руки. Вид у нее был потрясенный и трогательно-растерянный.

– Мама будет любить вас даже там, хоть она никогда такого и не говорила. Зная это вы, наконец, сможете заняться своей семьей, – проговорил психиатр, между делом набирая код на замке отделения.

Следом он распахнул перед коллегой дверь.

– Как ты это сделал?

– По-моему, тебе требовалась помощь, – скороговоркой произнес психиатр. – Так что там? Пневмоторакс?

Вера указала в зал и пошла следом, надеясь, что пациентка еще жива и выдержала эту постыдную неразбериху.

– Действительно, – обернулся к Вере психиатр. – Дела плохи, судя по монитору.

Хранительница сглотнула.