Призрачная любовь

Извращенное любопытство заставило бы меня следить за каждой гребаной секундой, за тем, как она двигается, как ей это нравится, и как искажается ее лицо, когда она кончает… И тогда я, вероятно, дрочил бы в ванной, как чертовски возбужденный подросток. Но Остину не обязательно это знать. То, что физические границы четко очерчены, не означает, что мои мысли не заходили за них раз или два.

— Кроме того, я пробыл там всего несколько часов, прежде чем отправиться в “Скандал”, и за те несколько часов, что я был там… Я не совсем разобрался со своей бумажной работой.

— БЛЯДЬ!

Остин бросает тарелку обратно в раковину, прежде чем схватиться за край столешницы и злобно уставиться на свою сестру, стоящую снаружи.

— Я хочу, чтобы ее стерли со всех записей камер наблюдения и исключили из списка приглашенных. Если она появится снова, ей должно быть отказано.

— Уже сделал пометку сделать это.

— Это должен быть ты, — говорит он. — Я не хочу, чтобы твоя служба безопасности просматривала эту запись и наблюдала за ней в таком виде.

Блядь. Как бы мне ни было любопытно увидеть ее в таком виде, я знаю, что не должен этого делать, но меня приперли к стенке. Он прав, я буду мертв и похоронен, прежде чем позволю кому-то еще увидеть эту запись. Но нельзя отрицать, что, увидев ее своими глазами, я перейду границы, за которые уже не смогу вернуться. Я не смогу смотреть на нее, не вспоминая о том, что видел, и, если мне это понравится… что ж, блядь.

— Хорошо, — наконец соглашаюсь я.

Выпустив тяжелый вздох, я снова выглядываю в окно, наблюдая, как Аспен пересекает бассейн и устраивается у дальнего бортика, перекидывая руки через край бассейна и любуясь полуденным пейзажем, потягивает свой коктейль.

— Ты должен спросить ее об этом, — говорит Остин через мгновение.

— Что? — спрашиваю я, мои глаза расширяются, и ужас наполняет мою грудь. — Я не собираюсь спрашивать твою гребаную сестру о том, что она делала в моем клубе.

— Нет, нет… Я не хочу знать это дерьмо, — говорит он с отвращением. — Мне просто нужно знать, что она знает. Например, знала ли она, куда идет, или это ее подруга заставила ее пойти и затащила туда, прежде чем она успела понять, во что ввязалась.

— В любом случае, ты же знаешь, что мои хостес информируют каждого, кто переступает порог. Независимо от того, была ли она там в первый раз или нет, она должна была точно знать, на что идет, прежде чем войти в основной клуб.

Он прерывисто вздыхает, выглядя так, словно готов, блядь, взорваться.

— Просто, блядь, спроси ее, ладно?

— Почему я? Она твоя сестра. Я не хочу задавать ей подобные вопросы.

— А ты думаешь, я хочу? — бросает он мне в ответ, хватая еще одну тарелку удушающим захватом. — Но, как ты сказал, она моя сестра, и есть вещи, о которых брат не может говорить со своей младшей сестрой, и ее участие в подпольном секс-клубе — одна из них. Так что, блядь, соберись с духом, Айзек. На этот раз это твоя задача.

— Черт, — стону я, ненавидя то, насколько он прав. Это должен быть я.

Я надуваю щеки, не имея ни малейшего представления о том, как я должен затронуть эту тему с Аспен. Я стараюсь не говорить с ней ни о чем реальном, специально, чтобы избежать эмоций в разговоре. Но теперь это? Спрашивать о ее сексуальной жизни? Это погружение в глубокий бассейн, в котором, я точно знаю, что утону.

Я не готов к этому, но дело в том, что, если она трахается в моем клубе, я должен знать, и есть определенные вещи, которые она должна знать, чтобы чувствовать себя там комфортно. Уверен, если бы она знала, что “Vixen” принадлежит мне, она бы пришла туда в последнюю очередь. Но если участие в секс-клубах — это то, что ей нужно, я бы предпочел, чтобы она проводила время в “Vixen”, потому что я лично могу гарантировать ее безопасность. Все наши участники и сотрудники проходят проверку на благонадежность, а кроме того, они регулярно проходят медицинские осмотры, чтобы убедиться, что никакие болезни не распространятся по моему клубу. Что касается других клубов, разбросанных по городу, то в них нет таких же высоких стандартов.

Я ловлю себя на том, что снова наблюдаю за ней, пока молча вытираю посуду, составляя аккуратную стопку чистых тарелок рядом с собой. Мы уже наполовину закончили, когда вопрос, который не давал мне покоя весь день, срывается с моих губ.

— Ты не думаешь, что с ней что-то не так? — спрашиваю я, любопытство слишком очевидно читается в моем тоне, но, к счастью, из-за кислого настроения Остина, он его не замечает.

— Я ни хрена не заметил, — говорит он. — О чем ты говоришь?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Она просто ведет себя по-другому. Ты думаешь, может, она с кем-то встречается?

— Верно, — усмехается он. — Потому что ей явно нравится рассказывать мне все свои маленькие грязные секреты.