Призрачная любовь

Облизав губы, я открываю рот, приглашая его войти, в то время как мой взгляд остается прикованным к нему. Это странно интимно, и когда его проколотый кончик, наконец, касается моих губ, я вынуждена отвести взгляд, не в силах с этим справиться.

Айзек подходит еще ближе, когда я обхватываю ртом его толстый член, сразу же ощущая его пирсинг в задней части моего горла, но из-за его огромных размеров я обхватываю пальцами его основание, удерживая его неподвижно.

Его рука обхватывает мои волосы сзади. Он контролирует мои движения, но позволяет мне продолжать так, как я хочу, ощущая, как я двигаюсь, и стонет от удовольствия. Его бедра подрагивают, и в моей груди вспыхивает неописуемая радость от осознания того, что он получает удовольствие.

Физически неспособная взять в рот всю его длину, я добавляю другую руку, двигая кулаками вверх-вниз, пока мои щеки впадают, сильно посасывая и обводя кончик языком, получая самое дьявольское удовлетворение от ощущения его пирсинга на моем языке.

— Правильно, Птичка. Двумя руками, — процедил он сквозь сжатые челюсти. — Вот так.

Я никогда не чувствовала себя так чертовски хорошо, и когда Айзек сжимает челюсти и дрожит, я без сомнения знаю, что ничто в этом мире не может быть лучше этого момента. Только я никогда так не ошибалась, потому что, когда я ускоряю темп и проталкиваю его кончик сквозь свой рвотный рефлекс, я вознаграждаюсь сладчайшей вибрацией шариков глубоко внутри меня.

Я задыхаюсь вокруг его члена, мой взгляд удивленно поднимается к нему, а мои бедра подрагивают, когда я сжимаю шарики.

— Даже не думай кончать, — предупреждает он меня. — Сейчас моя очередь.

Я ухмыляюсь, и, учитывая размер и вес его толстого члена, сделать это не так-то просто, но я готова принять вызов. В конце концов, это должен быть обучающий момент.

Заставляя себя двигаться, я выкладываюсь полностью, и когда его хватка в моих волосах усиливается, а я ощущаю сладчайшей вкус капли предварительной спермы на его члене, я понимаю, насколько он близок к краю, и я никогда ничего так не хотела. Мне нужно увидеть, как он кончает, нужно ощутить его вкус в глубине своего горла и проглотить все до последней капли, что у него есть.

— Блядь, Аспен. Ты не представляешь, как чертовски много я думал о твоих губах на себе.

Шок проносится по моему организму, и на мгновение я оказываюсь слишком ошеломлена, чтобы поддерживать ритм. Имеет ли он в виду, как много он думал о моих губах на нем за последние несколько недель, или он имеет в виду за последние несколько лет? Потому что между этим есть существенная разница.

Когда его горячий взгляд прикован к моему, эта напряженность возрастает в десять раз, и когда я собираюсь опустить взгляд, его рука возвращается к моему подбородку.

— Подними глаза, Птичка, — бормочет он, когда вибрация шариков усиливается.

Я всхлипываю, и моя грудь вздымается, но пока я продолжаю удерживать его взгляд, эмоции переполняют меня, и их, блядь, слишком много. Я должна ненавидеть его, но, видя, что он так близок к тому, чтобы кончить из-за меня, я собираюсь сломаться. Я собираюсь влюбиться в него снова, и это последнее, чего я хочу в результате. Черт возьми, он тоже этого меньше всего хочет.

Несмотря на его требования, я отворачиваюсь и опускаю взгляд как раз в тот момент, когда ревущее “Блядь” заполняет приватную комнату, а его бедра подаются вперед, проникая еще глубже в мое горло. Айзек сильно кончает, выбрасывая горячие струи спермы в мое горло, и я, ни секунды не колеблясь, проглатываю ее, вбирая в себя все до последней капли.

Только этот момент испорчен моей гребаной потребностью любить его. Зачем мне нужно было идти на это? Я сама все испортила. Это всего лишь небольшой зрительный контакт. Почему я придаю ему такое значение? Это же пустяк. Не то чтобы я никогда раньше не смотрела парню в глаза. Хотя, полагаю, я никогда не делала этого, когда его член был на полпути по моему пищеводу. Это дерьмо обычно меняет дело.

Айзек кончает, и когда из него вытекает все до последней капли, я отстраняюсь, ослабляя хватку вокруг его члена и опускаясь на пол, пытаясь отдышаться. У меня болит челюсть от того, что я вот так принимаю его, но это долгожданная боль, которую я бы терпела каждый день, если бы могла.

Айзек протягивает мне руку, и я осторожно беру ее, прежде чем позволить ему поднять меня на ноги, а он поддерживает меня, положив руку мне на талию.

— Ты в порядке? — спрашивает он, и в его темных глазах мелькает лишь намек на беспокойство.

Я вздрагиваю.

— Я должна вытащить эти чертовы шарики.

Его глаза чуть расширяются.

— Вот черт. Я слишком увлекся тем, как приятно было чувствовать, как твои губы обхватывают мой член, и забыл выключить их.

— Ни хрена себе, — говорю я, каждое малейшее движение заставляет меня быть на грани, и он, наконец, прекращает вибрацию, а затем без предупреждения подходит еще ближе, притягивая мое тело прямо к своему. Его пальцы скользят вниз по моему боку, оставляя дорожку из мурашек, прежде чем достичь вершины моих бедер.

— Вдохни, — инструктирует он.