Призрачная любовь (СИ)

Вера довольно долго пялилась в экран, а потом набрала:

"Ты еврей?!" — что-то было не похоже.

"Технически да" — тут же пришел ответ: "Моя мать еврейка. Отец из семьи обрусевших немцев. История моего появления достойна приключенческого романа".

"С удовольствием послушаю" — набрала Вера как можно скорей, опасаясь, как бы Иннокентий снова не пропал из сети.

"Мой отец был московским офтальмологом, а у матери было плохое зрение. Они встретились у него на приеме и в тот же день решили пожениться. Наверное, поэтому я вырос таким романтично настроенным идиотом. Опасаясь гнева родителей, мать сбежала с отцом в Казань, где они зажили у его сестры. Они осмелились вернуться, только когда мне было семь. Он умер здесь от тифа, оставив нас вдвоем. Мать отдала меня в консерваторию и без любимого сгорела за пару лет, после того как умер отец, у нее началась чахотка. Тогда меня забрал к себе дядя, мамин брат. У него, как это сейчас говорят, было свое небольшое дело, и не было детей. К семнадцати годам я сделался его поверенным в делах и должен был принять наследство. Но я заявил, что пойду учиться на врача, как отец. Его имя в дядиной семье было запретным, он винил отца в смерти сестры. Но меня любил. Я был для него ее продолжением. Но только я осмелился заявить о своих планах, остался не понят и был назван неблагодарным юнцом. В содержании мне было отказано, и я худо-бедно кормился частными уроками, пока учился в академии. Это меня закалило. Но потом, когда я сделался сносным акушером, то сумел заработать на свою клинику благодаря воспитанию родственника. Я этого не забыл. Дядя обанкротился, когда я взял в жены Лилю, и я его содержал до своих неприятностей. Моя печальная участь его совсем подкосила".

Вера смотрела на экран, чувствуя, как часто бьется ее сердце. Так вот что он за человек. Действительно, сильный. То, что с ним произошло, было недосмотром высших сил. Не удивительно, что они это теперь исправляли.

"Я так горжусь тобой", — набрала Вера.

"Спасибо", — пришло в ответ.

Вера едва дождалась появления Иннокентия и когда открылась дверь, бросилась ему в объятия.

— Вер, — психиатр пытался сдержать ее порывы. — Мне, правда, очень приятно. Но ты не думаешь, что тебе нужно поберечься?

— Ты больше не хочешь меня? — оскорбилась Вера.

Иннокентий улыбнулся и, подняв ее на руки, отнес в спальню.

— Хочу, — сказал он, снимая с Веры платье. — Я боюсь, что ты не понимаешь того, что тебя изматывает страсть. То, что вчера случилось, означает, что ты на пределе. Вер, тебя никто толком в жизни не любил, все только хотели… поэтому ты так заводишься.

— А ты? — выдохнула хранительница.

Иннокентий улыбнулся.

— Меня любили родители, дядя. Я был… их общим сокровищем, поэтому вырос убежденный, что всегда буду хорошим человеком. Любовь это то, что дает нам почву под ногами, позволяет стоять прямо под ударами судьбы. У тебя, в отличие от меня никогда этого не было. Поэтому ты все время сомневаешься в себе.

Он был прав, но Вера не хотела это слушать. Она прильнула к нему губами и, оторвавшись от поцелуя, Иннокентий покачал головой.

— Представить себе не мог, что придется останавливать пылающую страстью женщину, — пробормотал он, помогая хранительнице стянуть белье. — Благо в отличие от какого-нибудь хирурга, я умею думать еще и головой.

Вера почувствовала, что это были пальцы. Иннокентий посмотрел ей в глаза и произнес:

— Я знаю, что делаю. Так… мы с Лилей решали проблему в те дни, когда она могла забеременеть.

Он действительно в этом понимал, как вскоре убедилась Вера.

— Отдыхай, — Иннокентий поцеловал избранницу в висок и поднялся, и тут ей стало ужасно за себя стыдно.

Он, наверное, теперь думает, что у нее крыша поехала, как у Любы. И тут Вера сделала именно то, что привыкла делать, когда окружающие начинали сомневаться в ее добрых намерениях — подтверждать невыгодную точку зрения в попытке доказать обратное. Большинство Вериных любовников просили от нее определенного типа ласк, смысла которых она никогда не понимала. В конце концов, ей всегда казалось, что так получает удовольствие только один человек, а близость — все-таки процесс взаимный. Однако Вера натренировалась в этом. Был спрос.

Именно это у нее и случилось с Иннокентием. И он вроде бы даже не протестовал. Кажется, он опешил от Вериной решимости. В конце он поднял избранницу с колен, и чмокнул в губы. Хранительница замерла, не зная, что дальше. Никто из прошлых ее любовников так бы точно не поступил.

— Я вот что тебе не успел сказать, Вера, — произнес Иннокентий.

Он не расстроился, не разозлился из-за ее сумасбродства.

— У меня через полчаса тут будет общество психиатров.

Вера даже приоткрыла рот от неожиданности и посмотрела на себя. А она в чем мать родила. Очень своевременно! Впрочем, если бы она не накинулась на Иннокентия, возможно, услышала бы об этом раньше.

— Давай в душ, — подбодрил он. — Я принесу одежду.