Призрачный двойник

— Я думал об этом, но сначала хочу посоветоваться, — ответил Локвуд, задумчиво макая кусочек огурца в соевый соус. — На следующей неделе я встречаюсь с Пенелопой Фиттис. Она пригласила меня позавтракать вместе с ней. Почему она меня пригласила? Главным образом, я думаю, благодаря тем событиям на карнавале, но, тем не менее… Короче говоря, попробую ее спросить кое о чем, — он усмехнулся и спросил. — Читали тот отрывок в статье, где она называет нас «отличным агентством»?

— А как вам фразочка инспектора Барнса? — добавил Джордж. — Как там? А, вот. «Группа талантливых юных агентов, которых я имею честь курировать». Ну, не наглец, а?

— Нет, — ответил Локвуд, хрустя огурцом. — Барнс просто в своем репертуаре.

— И не только он, — сказал Джордж, тыча пальцем в газету. — Журналисты тоже. Мне совсем не нравится, что о Киппсе они пишут не меньше, если не больше, чем о тебе.

— Ну, это просто чтобы сделать ему приятное. Хотя, если честно, он здорово помог нам, и вполне заслуживает, чтобы о нем лестно отзывались. Кстати, Киппс получил повышение, вы слышали? Теперь он руководитель сектора или что-то в этом роде, верно, Люси? Это же ты мне сказала.

— Начальник отдела в Фиттис, — сказала я.

— Ну, да. Награжден самой Пенелопой Фиттис. Впрочем, это не помешало ему напуститься на меня из-за того, как в конечном итоге обошлись с Залом костей. Он был вне себя оттого, что люди Ротвелла не пустили туда никого из его агентства.

— А ты-то здесь причем? Не ты же их туда звал, правильно? — сказал Джордж.

— Нет, конечно. Я вообще не знаю, кто их туда позвал. Может быть, Барнс… — все последнее время он пристально наблюдал за мной, а теперь спросил. — С тобой все в порядке, Люси?

— Да! Да…

Он испугал меня. Все поплыло у меня перед глазами. На какой-то миг живого Локвуда, сидевшего за столом и отрезавшего себе кусок разрекламированного Холли «очень полезного» сыра, сменило Явление из подземелья с окровавленным бледным лицом…

Я моргнула, прогоняя видение. Это была подделка, фейк! Я знала это. Я знала, что это фальшивка, своими глазами видела, как настоящий живой Локвуд разрезал Двойника своим клинком — так же аккуратно, как отрезает себе сейчас кусок сыра.

Но как я ни старалась, мне никак не удавалось полностью сбросить это наваждение.

…Я показываю тебе будущее. И это твоих рук дело…

— Возьми ломтик пармской ветчины, Люси, — сказала Холли. — Она очень нравится Локвуду. Глядишь, и ты после этого порозовеешь, а то сидишь такая бледная.

— А? Да, конечно. Спасибо.

Холли и я? В последние дни мы с ней относились друг к другу подчеркнуто вежливо, везде, где могли, демонстрировали свою, как сейчас стало модно говорить, «толерантность», и даже могли кому-нибудь со стороны показаться подругами. На самом деле, все было не так. Мы с Холли по-прежнему терпеть не могли друг друга. Меня, например, буквально бесила недавно появившаяся у Холли привычка смахивать крошки со стола возле моей тарелки в то время, когда я еще ем. А она наверняка не в восторге от моей (простительной, на мой взгляд) привычки закатывать глаза и громко вздыхать всякий раз, когда Холли сделает что-нибудь излишне тщательно или изысканно.

Да, холодная война, но, по крайней мере, она не грозила в ближайшее время перерасти в горячую. Возможно, так стало потому, что мы с Холли уже высказали друг другу все, что хотели, той жуткой ночью в универмаге братьев Эйкмер. А может быть, у нас с ней просто не осталось сил на то, чтобы в открытую воевать друг с другом.

— Кстати, о Зале костей, — сказал Джордж, отодвигая в сторону свою тарелку, на которой к тому времени остались лишь хлебные крошки. — Благодаря нашей уважаемой скатерти для размышлений я хочу вам что-то показать.

Перед Джорджем была его схема — разноцветная и испещренная неразборчивыми надписями. Что это была за схема? Представьте себе квадрат с нарисованным внутри него кругом, а внутри этого круга девять тщательно расставленных точек. Прямо в центре этой схемы нарисован еще один, маленький кружок, заштрихованный черным, с несколькими тонкими линиями, расходящимися от него словно сломанные спицы на велосипедном колесе. На одном краю кружка протянулось длинное красное пятно.

Джордж разгладил скатерть, и приступил к делу.