Призрачный мой дом

– О, да… Неоспоримых авторитетов мало, он один из них.

– Хорошо, что такой человек с тобой рядом. Но ведь ты на войну эту проклятую не попадаешь?

– Пока нет. На очереди академия, а там – кто его знает? Зарекаться не буду, тем более, ты и сама видишь, чувствуешь, все меняется. Но я понимаю, к чему ты клонишь. Тома, не начинай, ладно?

– Я не начинаю. Я просто хочу оставаться рядом с тобой как можно дольше. Если уж нельзя нам быть вместе вечно. Я не понимаю этого нельзя, я чувствую, что можно, что должно, что так, вместе, правильно. И чувствую, что я к этому готова. Я не в силах смириться с неизбежностью расставания, понимаешь? Моя душа разрывается на части задолго до того, как оно случилось, и ищет способы его избежать. Моей любви, Сереженька, хватит на нас двоих. Верь мне.

– Я тебе верю. Но в мире нет ничего вечного.

– Любовь может быть вечной.

– Любовь хорошая штука, но жизнь, к сожалению, пишется не по ее законам. Любовь…

Он поднялся, наполнил вином бокалы. Хрусталь прозвенел, и его звук смешался с повисшей в воздухе вибрацией последнего слова, вошел с ним в резонанс. Любовь-вь-вь-вь… Потом он зажег свечи. Резко запахло серой. Серж, гася спичку, разогнал дымок рукой, запах быстро сошел на нет.

– Выключи верхний свет, дорогой, – попросила Тамара.

В полумраке янтарное вино казалось совершенно черным. Зато рубашка Сержа сияла, точно подсвеченная ультрафиолетовой лампой. Он подсел к Томе на диван, обнял, они прижались друг к другу. Им показалось на миг, что диван – это маленький и крайне ненадежный необитаемый остров, на котором они, одни одинешеньки, несутся сквозь мироздание. Все вокруг рушится и погибает, но их, несмотря ни на что, хранит высшая сила. Оберегает, поддерживает и уносит дальше, дальше… Сила заключена в них самих. Сдвинули бокалы, хрусталь остался верен себе: дзинь-нь-нь! Звон как удостоверение реальности мира.

Сладкое вино показалось горько-соленым, как кровь. Настоящее вино и должно иметь вкус жизни.

– Послушай, я хочу тебе кое-что рассказать…

– Что такое, милый?

– Так, сказочка одна.

Тома заметила, что Серж колеблется, рассказывать ли, и положила ладонь ему на плечо. Он накрыл ее руку своей, легонько погладил, улыбнулся ей. Затем в задумчивости пригубил вино, растер кончиком языка его аромат по губам. Взгляд устремлен куда-то в сумеречный угол за шкафом, в глазах мечутся огоньки-отражения горящих свечей.

– Не помню, когда все началось. Кажется, что очень давно, хотя на самом деле недавно, после моего возвращения из академии. Это невымышленная история, и нереальное приключение. Некое предчувствие, или поветрие, как сейчас принято говорить. Легче всего было бы назвать его сном, и забыть, как обычно забывают сны. Но некоторые ведь не забывают, некоторые сны помнят всю жизнь. Вот, и мой из таких, он не забывается, хоть ты что делай, а настырно выплывает на поверхность и раздражает память. И, знаешь, в последнее время я стал замечать, что он постепенно начинает проявляться в реальной жизни. Какие-то элементы картинок совпадают, предположения подтверждаются, намеки угадываются то здесь, то там. Надеюсь, что мне это только кажется, но…