Призрачный огонь

- “Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что я осмелюсь сделать. Я пережила такие муки, которые ты и представить себе не можешь. - Она наклонилась ближе. - Отдай мне деньги, и ты никогда больше меня не увидишь. Ты можешь вернуться к своей жене-пышке и своему толстому сыну и притвориться, что никогда меня не знал. Или потерять все.”

- Половину, - взмолился он. - Оставь мне хотя бы половину.”

- Вы можете оставить себе четверть. И это мое последнее предложение. - Она опустила руку на промежность его брюк и сжала пальцами выпуклость, пока ему не пришлось сморгнуть слезы. - "Что это должно быть?"

Констанция сошла с корабля пружинистой походкой, став на семьсот пятьдесят франков богаче и свободнее. Жена Ласко наблюдала за ней, прищурившись. Проходя мимо, Констанция так сильно толкнула женщину в плечо, что та чуть не выронила ребенка.

Констанция одарила женщину своей самой ослепительной улыбкой. – «Прошу прощения, мадам. Передайте мои наилучшие пожелания вашему мужу. Он просто великолепен.» - Не дожидаясь ответа, она пошла дальше, оставив позади разъяренную жену, плачущего ребенка и заикающегося капитана, чье воссоединение с семьей было совсем не тем, о чем он мечтал.

Констанция даже не оглянулась. В портовом трактире она нашла дилижанс, стоявший в ожидании пассажиров, сошедших с корабля. Он уедет через полчаса.

Мужчина средних лет в ярко-алом сюртуке стоял у входа в гостиницу, курил трубку и наблюдал за кораблями. Фасон его платья, покрой и вид ткани были так хорошо знакомы по Чандернагору, что Констанция предположила, что он, должно быть, торговец из Французской Ост-Индской компании.

Он приподнял шляпу в сторону Констанции и улыбнулся ей. Его зубы почернели от избытка сахара. - “Куда вы направляетесь, мадемуазель?”

- Мадам, - поправила она его. - “Я замужняя женщина.”

Его улыбка дрогнула, но лишь чуть-чуть. - Ваш муж - счастливый человек.”

- “Он мертв.”

- “Мое соболезнование. - В голосе торговца не было особого сожаления.

- Он пропал в море. - В голосе Констанс тоже не было особого сожаления. - Такое случается.”

“Тогда, возможно, вы позволите мне проводить вас до места назначения.- Он видел, что она колеблется. - Конечно, рыцарство требует, чтобы я оплатил ваш проезд.”

Дыхание торговца было несвежим от табака, и он слишком сильно надушился, но Констанция не возражала. Даже с семьюстами пятьюдесятью франками в кошельке ей придется быть бережливой в этой новой стране. А женщина должна идти на компромиссы, чтобы получить то, что ей нужно. - “Это очень любезно с вашей стороны.”

Он взял Констанцию под руку - “Могу ли я иметь честь спросить ваше имя?”

Она на мгновение задумалась. Ласко был лжецом, трусом и двоеженцем. Этот брак был обманом - она больше ни минуты не будет носить его имени. Но она также не могла снова стать простой Констанс Кортни.

- “Меня зовут Констанция де Куртенэ. – Это было фамилией из привлекательного французского круга - может быть, даже чересчур, судя по впечатленной реакции торговца.

- “Вы родственница бургундских Куртенэ?”

- “Только отдаленно, - неопределенно ответила она. - Моя мать была англичанкой.”

- Какая экзотика. И куда же вы направляетесь?”

Она была в незнакомой стране, без друзей и имущества. Ей нужно было место, где она могла бы начать все заново, заново открыть себя. Где-то, чтобы оставить позади свое прошлое и навсегда забыть сломленную женщину, которая выползла из Черной дыры.

Пункт назначения мог быть только один.

“Я еду в Париж.”

***

Тео никогда бы не поверил, что люди могут так быстро передвигаться по безлюдной дикой местности. Индейцы шли вперед, час за часом, нетвердой походкой, которая, казалось, никогда их не утомляла. Вскоре ноги Тео были покрыты волдырями, а ботинки разодраны в клочья на каменистой земле. Мучительная боль пронзила его тело. Он старался не отставать, а когда это ему не удавалось, индейцы брали палку у него между рук и тащили за собой.

Насколько он мог судить, в тот день они преодолели пятнадцать миль - и еще больше на следующий, через лавровые заросли, которые делали путь трудным даже для индейцев. Ночью они разбивали лагерь без костров, и хотя их пайки делились поровну с пленными, их всегда было недостаточно, чтобы унять боль в животе Тео.

И всегда его мучил отчаянный страх перед тем, что они собираются с ним сделать.

На четвертый день они достигли вершины утеса. Вожак подал знак остановиться. Это был тот самый человек, который столкнулся с мушкетом капрала. Из того, что он подслушал и шепотом разговаривал с Гиббсом, Тео узнал, что его зовут Малсум. Перья в его волосах были боевыми наградами, и их было больше, чем Тео мог сосчитать.

Малсум подошел к краю обрыва и издал долгий пронзительный крик. Прежде чем он затих, он повторил его снова и снова, и это был целый ряд криков, которые эхом отдавались от долины внизу.

- “Каждое "Эй" означает один снятый скальп, - сказал Гиббс Тео.