Призрачный Путь. Люди тьмы (ЛП)

   У магазина Grey Mountain Чи потянулся, зевнул и втянул в себя воздух. Здесь было холодно, мороз все еще окаймлял придорожные сорняки, а заснеженные вершины Сан-Франциско в двадцати милях к югу казались достаточно близкими, чтобы их можно было коснуться в чистом высокогорном воздухе. Зимний шторм, сдерживаемый высотой Юты в прошлогоднем прогнозе погоды, все еще висел где-то за горизонтом. Единственными облаками этим утром были высокие перистые облака, настолько тонкие, что сквозь них просвечивала синева. Прекрасно для Чи. Он вернулся в Dine 'Bike'yah, обратно в Между Священными горами, и снова почувствовал себя легко - как дома в запоминающемся ландшафте. Он стоял рядом со своим пикапом, откладывая на мгновение четыре или пять часов, которые ему оставалось провести за рулем, и изучал гору. Это было то, что Фрэнк Сэм Накаи проинструктировал его сделать. «Запомни места», - сказал ему дядя. «Сосредоточьте свой взгляд на месте и изучите его. Посмотрите на него под снегом, и когда вырастет первая трава, и когда на него упадет дождь. Почувствуйте его и понюхайте, идите по нему, коснитесь камней, и он будет с тобой навсегда. Когда ты далеко, ты можешь вспомнить и поговорить с ним. Когда тебе это нужно, оно здесь, в твоей голове ".

   Это было одно из тех мест для Чи - эта пустыня, спускающаяся к холмам, которые поднялись, чтобы стать Дук'о'оосли'ид, Гора Вечерних Сумерек, Гора Запада, гора, построенная Первым человеком как место, где святой Мальчик-Морское ушко будет жить, охраняемый Черным Ветром. Он запомнил это место, когда работал в агентстве Tuba City. Он оперся локтями о крышу своего пикапа и снова запомнил это: лоскуты тумана уносились прочь от снежных пиков, а утреннее солнце отбрасывало косые тени на предгорьях. «Коснись его своим разумом», - сказал ему Фрэнк Сэм Накаи. «Вдохни воздух, который движется по нему. Слушай звуки, которые он издает». Звуки, которые издавало это место этим утром, были звуками ворон, сотни из которых выходили из-под деревьев вокруг торгового поста, туда, где это стадо проводило зимние дни.

   Чи снова забрался в грузовик и откатил его на шоссе 89 Северный. Он хотел попасть туда, куда должен был пойти задолго до наступления темноты.

   Он добрался туда около полудня, ехал устойчиво и быстро, несмотря на усиливающийся северный ветер, который сказал ему, что шторм, наконец, надвигается на Юту. Он быстро остановился у своего трейлера в Шипроке, чтобы нацепить пистолет, надел тяжелое пальто и забрать буханку хлеба и то, что осталось от упаковки сыра болоньи. Он подобрал лошадь с прицепом у племенных амбаров и поел на долгой ухабистой дороге обратно к Чускасу, которую теперь преследовал холодный северный ветер. Он припарковался там, где Альберт Горман оставил свой разрушенный «Плимут», разгрузил лошадь и проехал остаток пути к хогану Бегей. Небо затянулось облаками, с северо-запада спускалась высокая серая облачность. Чи привязал лошадь в укрытии пустого загона Бегая и быстро осмотрел двор хогана. Если кто-то был здесь с тех пор, как он покинул это место, они не оставили никаких следов. Затем он обошел хоган к его сломанной северной стене.

   Ветер был порывистым, поднимал пыль вокруг его ног и издавал свистящие звуки в норе для трупа. Чи присел на корточки и заглянул внутрь. В сером свете ненастного полудня он мог видеть только то, что он видел в свете своей вспышки, когда был здесь раньше: ржавую железную печь, печную трубу, соединяющую ее с дымовым отверстием, разное. мусора. Ветер гудел в дыру, и клочок бумаги полетел по твердому земляному полу. Ветер кружил вокруг воротника ватника, холодно касаясь шеи. Чи вздрогнул и крепко затянул воротник. По традиции навахо, Альберт Горман теперь завершил бы свое путешествие в подземный мир, растворился бы в темноте неизвестности, которую метафизика народа никогда не пыталась объяснить или исследовать. Но его чинди будет здесь, несчастное, диссонирующее, злобное зло - что бы в Гормане ни было не в гармонии - навсегда запертое внутри хогана, когда Горман умер.

   Чи глубоко вздохнул и шагнул в дыру.

   Он сразу почувствовал, что внутри было теплее, запах пыли и чего-то более резкого. Он остановился на мгновение, пытаясь определить аромат. Старый жир, старый пепел, старый пот - запах человеческого труда. Чи открыл дверцу печи. В духовке ничего нет. Он открыл топку. Пепел уже был перемешан, вероятно, Шарки. Он поднял клочок бумаги, который сдвинул ветер. Обрывок старого конверта, на котором ничего не написано. Он нашел место на западной стороне хогана, где Бегей обычно клал свои овчины для сна. Он достал нож и начал копать в утрамбованной земле, не зная чего, ища. Он вообще ничего не нашел и остановился, присел на корточки и задумался.