Призрачный свет

Как бы то ни было, у меня возникло ощущение, что в комнате кто-то есть, и это ощущение исчезло одновременно с успокоением собаки. Вы можете сказать, что последнее было истинной причиной первого; и, возможно, окажетесь правы. Я не готов спорить по этому поводу. Но происшествие оставило неприятное впечатление.

Еще одно странное происшествие, случившееся в эти первые недели в Мостин-Грейндж, произошло в холле однажды вечером, на закате. Я только что вернулся с прогулки и задержался в холле, чтобы просмотреть несколько писем. Я смутно сознавал, что одна из служанок что-то делает в галерее. Внезапно я услышал вздох и, подняв глаза, увидел, как она отшатнулась и посмотрела на узорное окно над галереей менестрелей.

Я проследил за ее взглядом и отчетливо увидел лицо, заглядывающее в окно. Я видел его ясно и достаточно долго, чтобы заметить его появление, а затем оно исчезло. Оно не отодвинулось, а просто растворилось. Все это длилось секунд пять или чуть больше. Я выбежал за дверь и посмотрел на окно, где видел лицо. Там никого не было, и никто не смог бы добраться туда без лестницы. Торцевая стена холла отвесно спускалась от окна до самой земли, и не было никакой опоры для того, кто попытался бы заглянуть в окно.

Но это было еще не все. Я был уверен, что это лицо мне знакомо. Это был мужчина средних лет, румяный, полный, с редкими рыжеватыми усами и бородкой. Подбородок, казалось, был выбрит. Выражение лица говорило о грубом добродушии на фоне решительности и беспринципности. Это был такой человек, который будет терпеть тебя, пока ты ему нравишься, но не остановится ни перед чем, если ты будешь ему противоречить.

Где я видел это лицо раньше? Конечно, это не было лицо кого-нибудь из тех, с кем я встречался; но я был уверен, что видел его на какой-то картине. В тот вечер, во время ужина, меня осенило. Это было лицо Генриха VIII. Мостин-Грейндж был построен в его царствование, и если сам он никогда в нем не бывал, то многие из его друзей, как известно, часто посещали это место. Было, конечно, интересно взглянуть на веселого монарха! Но что он здесь делает? Тот факт, что служанка видела лицо в окне, доказывал, — это было нечто большее, чем просто мое воображение.

Хотя это не было следующей необычной вещью, которая произошла во время моего пребывания в Грейндже, возможно, стоит упомянуть здесь еще одно таинственное явление, которое, по-видимому, имеет с ним какую-то связь. Я воспользовался случаем расспросить старую экономку о привидениях, и она рассказала мне, что несколько служанок в то или иное время видели фигуру женщины, стоящей или идущей по галерее, выходящей в холл; но никто из них не видел ее вполне ясно и не мог дать определенного описания. Она сама высказала мнение, что все это вздор и результат чтения «дрянных романов».

Эта история не произвела на меня особого впечатления: подобные вещи приходилось слышать уже много раз. Но мне выпало не только проверить это, но и придать ему определенную форму и действительность. К концу моего пребывания в доме, когда я совершенно забыл рассказ экономки, я случайно оказался на галерее менестрелей, когда уже сгущались сумерки. Не было причин задерживаться, — в библиотеке меня ждала какая-то незаконченная корреспонденция, — но я почему-то почувствовал, что должен стоять и смотреть.

Казалось, я кого-то жду, но не имею ни малейшего представления, кто бы это мог быть. Я, так сказать, стоял на страже, и не должен был уходить, пока меня не сменят. Свет быстро угасал, и в холле подо мной с каждым мгновением становилось все темнее. Я был совершенно один, и все же мне казалось, будто холл полон людей, приходящих и уходящих. Ничего не было видно и слышно, но имелось смутное ощущение движущейся толпы, — и она, казалось, состояла из важных персон.

Затем я осознал, что довольно пристально наблюдаю за дверью в одной из боковых галерей. Она была частично прикрыта куском гобелена, и я никогда не интересовался, в какие комнаты она ведет. Пока я смотрел, я увидел, что гобелен отодвинут в сторону, и в дверном проеме появилась женщина, частично скрытая. Она, казалось, на мгновение замерла, словно в нерешительности, а затем вышла через дверь и остановилась на галерее. Одна ее рука покоилась на балюстраде, и, казалось, она наблюдает за кем-то внизу.

Свет стал очень тусклым, но, вглядевшись пристальнее, я смог разглядеть детали фигуры. Это была стройная женщина среднего роста, одетая по старинной моде. Платье, корсаж и высокий жесткий воротник были инкрустированы мелким жемчугом и драгоценными камнями разных видов, как и ее искусно уложенные золотистые волосы. При лучшем освещении она выглядела бы ослепительно. При этом черты ее лица были довольно резкими, а его выражение — властным и несимпатичным.