Призрак большого города

Она не договорила. А все потому, что дверь приоткрылась, и на пороге кабинета появилась горничная с тележкой. На ней стоял пузатый чайник, две фарфоровые пары, вазочки с конфетами, пирожными, засахаренными орешками и розетки с мороженым. При взгляде на пломбир Герда поежилась.

– Не любите мороженое? – поинтересовалась Снежана, заметив это телодвижение.

– Люблю, но только в жару.

– А я могу его есть постоянно. Обожаю с детства. У меня и фабрика по его производству есть. Все новинки я лично пробую.

Тем временем горничная споро сервировала стол, разлила чай и удалилась. Снежана указала на чашку и коротко сказала:

– Прошу.

Герда взяла и начала пить. Чай оказался превосходным. Видимо, прислуга заваривала его по всем правилам.

– А что же вы сладости не берете? – спросила Снежана, ввинчивая ложку в горку мороженого. – Я рекомендую эклеры, они превосходны.

– Нет, спасибо, не хочу. Я не особо люблю сладкое. – И пресекла разговор ни о чем вопросом: – Так на чем мы остановились?

– Ах да… Я сказала, что уверена в вашей невиновности. В своей тоже. А еще в Левиной. Прислугу в расчет не беру. И что, вернее, кто остается? Мои родственники и любовник. Кто-то из них застрелил Костю, и я хочу узнать – кто. Исключив вас из круга подозреваемых, я помогаю следствию скорее выйти на настоящего убийцу.

Герда поразмыслила над ее словами и вынуждена была признать, что в них есть логика.

– К тому же вы мне нравитесь, – добавила вдруг Мороз. – Вы чем-то похожи на меня в молодости. Такая же волевая…

– Я другая, – твердо возразила Герда. Ей не нравился этот разговор по душам. Она вообще таких избегала, а тем более с людьми, которым не доверяла. – Так что там насчет похорон? Вы ведь хотели обсудить именно их?

– Вы не будете против, Герда, если я возьму их организацию на себя?

– Пожалуйста, только расходы давайте поделим.

– Да что там делить? Похороны будут скромными, как желал Костя.

Тут Снежана не соврала. Костя на самом деле ненавидел пышные похороны. Когда оркестр, кучи венков, большая процессия, а потом поминальный обед на сто человек. «Я бы хотел, чтоб меня тихонько зарыли, – говорил он. – На могилку положили букет полевых цветов, выпили по полстакана водки и пошли домой!»

– Да, похороны должны быть скромными, – кивнула Герда. – А в гроб его положить необходимо в определенной одежде.

– Да, конечно, закажем хороший костюм.

– Нет, он хотел, чтоб его похоронили в джинсовом пиджаке…

– Что за чудачество? Ну, хорошо, купим джинсовый…

– Нет, вы меня неправильно поняли – у Кости был любимый пиджак, и он всегда говорил, что хотел бы быть похороненным именно в нем.

– Если я возражу, что это было сто лет назад, вы не измените своего желания обрядить Константина в старье? – Герда покачала головой. – Я так и думала… Что ж, я не возражаю. Только не уверена, что те обноски, о которых вы вспомнили, все еще хранятся где-то в шкафах. В последние годы Костя превратился в страшного модника, и устаревшие вещи (в том числе из прошлогодних коллекций) раздавал или выбрасывал.

Герда хотела бы сказать, что тот пиджак от «Дольче и Габбаны» он совершенно точно сохранил, но тут им снова помешали. И на сей раз Арсений.

– Александра, я все же настаиваю на разговоре! – с этим заявлением он ворвался в кабинет.

– Не сейчас, Арсений, – ответила Снежана. – У меня, как ты видишь, гостья.

– Извините, – буркнул Морозов. Сегодня он был так же элегантен, как вчера, но одет не в классический костюм, а в брюки, полосатую рубашку и блейзер. Брюки были стальными, полоски на рубашке серыми, а блейзер голубым. Туфли также подобраны в тон, и особенно порадовали Гердин взгляд носки. Они оказались не черными и не белыми, а под цвет обуви. – Добрый день, Герда, – поприветствовал он гостью.

– Здравствуйте.

– Еще раз извините, если помешал… – Он перевел взгляд на сестру. – Обещай мне, что, когда закончишь, мы поговорим.

– Как ты меня достал! Сколько можно разговаривать?

– Пока не достигнем консенсуса.

– Мы его не достигнем, даже не надейся.

– То есть ты назло нам, своим родственникам…

Снежана не дала ему договорить:

– Арсений, замолчи. Я устала от тебя. И от дочурки твоей двуличной…

– Даша не двуличная.

– Конечно же, нет. У нее просто склероз.

– Не понимаю тебя…

– Ну как же? Мне постоянно стучит на Сашку, но тут же об этом забывает и бежит к нему, как к лучшему другу.

Арсений хотел возразить, но Снежана рубанула воздух ладонью, выражая жестом нежелание слушать.

– Все, Арсений, давай на этом закончим. Прошу тебя покинуть мой кабинет.

– Хорошо, я ухожу. И из кабинета, и из дома, и из твоей жизни… Прощай!

И, резко развернувшись, вылетел в коридор. Дверью он хлопнул так сильно, что накренилась висящая рядом с ней картина. Снежана закатила глаза. Похоже, она не восприняла слова брата всерьез.

Предположение Герды тут же подтвердилось.

– Каждый раз одно и то же, – тяжко вздохнула Мороз. – Скажет «Прощай!», гордо уйдет, хлопнув дверью, а уже на следующий день как ни в чем не бывало…

– Отходчивый, – сказала Герда.