Призрак бродит по Техасу

И тут я расслышал… нет, не стенания, слава Марсу! - хотя вначале эти звуки были даже еще более слабыми. Но в них чувствовались напевность, ритмичность, звонкость и - волей-неволей приходилось признать - музыкальность. Они возникали из темноты, разносились над снежной пустыней со стороны Амарильо-Кучильо и постепенно нарастали.

Долгое время я пытался убедить себя, что это иллюзия, порождение глубин моего сознания, тщетно стремящегося изгладить из памяти недавние ужасные вопли, однако затем я обнаружил, что все вокруг меня тоже застыли без движения и слушают. Тут из мрака возникла первая белая фигура, точно привидение, - сначала маленькая, но непрерывно становящаяся все выше.

Я услышал, как позади к нам подошел Гучу и сердито зашептал:

- Давайте-ка…

По-моему, он намеревался сказать "…побыстрее в веенвеп!", но, увидев как обстоит дело, сразу передумал. Во всяком случае, он докончил:

- …замрите! Тасито, прижми пистолет к брюху профессора.

К этому времени из морозной мглы возник уже весь марширующий маленький отряд. В нем не набралось бы и двадцати человек. Все были в белых маскировочных комбинезонах, а лазеры держали наперевес, или закинутыми на плечо дулом вниз, или небрежно зажимали их под мышкой. Все они были рослыми, и теперь я ясно разбирал слова марша, который они негромко пели на мучительно знакомый мотив:

От вулканов Гватемалы
До торосов Арктики
За Техас и за свободу
Бьются вольные стрелки.
У китайцев и у русских
От пинков черны зады.
Кулаки, нутро и кольты
Мы Единственной Звезды.

Я было подумал, что они направляются к вышке, чтобы выследить восставших киборгов; потом с конвульсивным ужасом решил, что они ищут нас.

Однако выяснилось, что они просто движутся на юг между нами и вышкой, хотя и много ближе к нам, чем к ней. И внезапно остановились шагах в ста от нас. Тут уж мы действительно замерли. Ветер замел нас снегом, довольно удачно замаскировав. Во всяком случае, так мне хотелось верить.

Между двумя порывами ветра я разобрал, как грубый голос протянул:

- Что же, Кастера прикончили. Кто-то еще откликнулся:

- А Линдона так за морем, Господи его благослови.

- Угу! Человеку, который человек, с таинственным Востоком лучше не связываться, - заметил третий.

Я не слышал, чтобы с северо-запада за ними кто-то следовал, но, видимо, слух у стрелков был тоньше: они рассыпались по дуге и, опустившись на одно колено, навели лазеры туда, откуда пришли.

Но из северо-западной мглы появились не русские преследователи, а большая длинная белая машина, которая бесшумно скользила по снегу, извиваясь как змея.

Она остановилась перед стрелками, и раздалась хриплая команда:

- Прыгайте на борт, ребята! Шевелите задницами!

Они подчинились, хотя и не с той быстротой, на какой настаивал голос. И огромная машина заскользила на юг.

Мне почудилось, что до меня, замирая, донеслось: За Техас и за свободу Бьются вольные стрелки.

Возможно, мне следовало бы улыбнуться презрительно или хотя бы сардонически, но ничего подобного. Что-то во мне, о чем я даже не подозревал, было расстрогано почти до слез.

Мы уже пошли к веенвепу, когда послышался рев. Сначала он доносился сквозь каменную толщу у нас под ногами, заставляя ее вибрировать и содрогаться. Мы зашатались, с трудом удерживаясь на ногах.

Затем рев стал оглушительным, лиловая вышка задрожала. Фиолетовый столп стал гораздо ярче, пробил крышу и устремился к зениту с каким-то ликующим торжеством. Затем в нем появилась ярко-багряная расплавленная масса. Затем разлетелись стены, и за несколько секунд на месте вышки поднялся конус багровой вязкой лавы, с каждым мгновением становясь выше и шире.

Рев замер, хотя земля у нас под ногами продолжала вибрировать. Гучу завопил:

- В веенвеп! Гейгер совсем взбесился.

Фаннинович отделился от нас и вперевалку побежал вверх на каменный бугор. Эль Тасито прицелился, но я ударил его по руке с пистолетом, пробормотал "Un momento, рог favor!"

[30] и кинулся за немцем. Рейчел и Роза последовали за мной.

Фаннинович взобрался на верхнюю гранитную глыбу. Его заливал багряный свет, но мы трое предпочли укрыться в тени бугра.

Грозя кулаком багряной пирамиде и нам, немец вопил во всю силу легких: