Призрак древних легенд

— Ульф! — гаркнул он и в дверях тут же возникла устрашающая рожа секретаря, — Прикажи убраться тут, — Ингвар небрежно мотнул рукой, — И пусть машину подают. Домой поеду.

Глава 4

С губ Сольвейг сорвался тяжелый протяжный стон. Девочка приходила в себя, и вместе с сознанием возвращалась боль. Болело все тело. Особенно низ живота. Сильно, резко, будто туда воткнули раскаленный штырь. Как же не хотелось после сладких грез забытья вновь оказаться в жестокой мучительной реальности, где над ней снова будут издеваться. А потом обязательно убьют. Лучше бы сразу убили, чем так мучить! Но Кракену надо наказать ее так, чтобы все трущобы знали, что идти наперекор его воле нельзя. Мерзкий, толстый урод! Ничего, скоро все закончится. Новых истязаний она уже не выдержит.

Ну, почему⁈ Почему она никак не умрет⁈ Может быть, Боги будут благосклонны к ней, и она попадет в Ирий, где уже ждет папа. А потом к ним придет мамочка. Ей осталось не больше двух лун. Об этом, виновато пряча мутный взгляд, ей сообщил Рок — старый алкоголик с трясущимися руками. Но он когда-то закончил Великокняжескую Лекарскую Академию и даже имел ранг лекаря 8-го уровня. Она сама видела именной диплом, висящий на стенке в лачуге старика. Больше там ничего не было. Все что можно старик давно пропил. Он бы пропил и диплом, но кому нужна привязанная магической печатью к своему хозяину бумажка?

— Мммм, — сдерживаясь, чтобы не привлечь внимания, сквозь зубы чуть слышно простонала девочка. Боль обжигающей волной прокатилась по всему телу и взорвалась выжигающим нутро пламенем. Только бы не закричать! Только бы не закричать! Если ее мучители поймут, что она пришла в себя, все начнется сначала! Почему⁈ Почему она до сих пор не умерла⁈ За что Боги так наказали ее⁈

А какой хороший был сон! Сольвейг пригрезилось, что за ней пришел тот парень, который убил Рыбу с подручными, а потом предложил ей службу. Надо было сразу соглашаться! Ломалась. Гордость свою показывала! Хотя уже тогда знала, что согласится. Такой шанс выбраться из этого проклятого места выпадает раз в жизни. И его надо использовать! А цена… Да что цена? И пользовался бы он ей, ну и что? Все равно, рано или поздно это случилось бы. Так лучше с одним не вызывающим неприятия одаренным, чем вот так, стать игрушкой для бандитов.

Винила ли она в своей беде того парня? Нет. Конечно, нет. Он тут совсем ни при чем! Ее все равно схватили бы. И все было бы точно так же. Потому что просто так она бы не сдалась. Не тот характер. «Упрямая ты у меня. В папку вся», — частенько говорила ей мать. И Сольвейг гордилась этим. А значит прогнуться под бандитов — то же самое, что предать память отца. На это она пойти не могла. Даже ценой жизни.

А еще ей было стыдно. Не выдержала пыток, рассказала, где искать парня. Теперь и его тоже убьют. Даже то, что он маг не поможет. У Кракена есть свои маги. А еще ему покровительствует кто-то из аристократов. Поговаривают, что сам князь Лобанов. Но Сольвейг в это не верила. Не может такого быть, чтобы сам глава «Ока» связался с какими-то бандитами!

А парня жалко. Он милый. И добрый. Денег дал больше, чем они сговаривались. Хватило купить хорошей еды для мамы и рассчитаться с лекарем за помощь. Только теперь все это зря. Без ее поддержки и ухода мама умрет раньше отведенного старым Роком срока.

Сама Сольвейг не боялась умереть. Смерть — избавление от пыток и боли. Вот их она боялась до умопомрачения. Дыхание перехватило спазмом, сердце забилось быстро-быстро. Девочке захотелось стать очень маленькой и незаметной, забиться в какую-нибудь щелку, чтобы ее не нашли мучители. На одно мимолетное мгновение ей даже стало легко и смешно от мысли, как глупо будут выглядеть ее палачи, когда не увидят на месте свою жертву. И что с ними самими потом сделает Кракен. Хорошо бы, чтоб как в видениях. Вырвать им ребра и вытащить наружу легкие. Они этого заслуживают! Боги, если вы есть, накажите их! Пусть они сдохнут!

А ведь до некоторых пор Сольвейг удавалось выкручиваться, избегая пристального внимания портовых сутенеров и мелких бригадиров. Она специально уродовала себя рваной одеждой, грязными растрепанными волосами, измазанным сажей и уличной пылью лицом. Даже кличку получила обидную –­ Чуня. Но ее это абсолютно не трогало. Главное, чтобы не приставали, не лезли к ней. Девочка знала и видела, чем заканчивается для ее сверстниц внимание хозяев трущоб.

Вот только Рыбу провести не удалось. Наметанный глаз бандита быстро приметил под рваным тряпьем и густо размазанной грязью распускающийся цветок. С тех пор жизнь Сольвейг стала невыносимой. А главное, она понимала, что сопротивляться бесполезно. Другого пути у нее все равно нет. Рано или поздно все закончилось бы или подпольным борделем или, того хуже, продажей в Империю.