Призрак другой женщины

Господи, он не позволит, чтобы с ней что-то случилось! Он уже маме наобещал познакомить их. Она сегодня уже два раза звонила, позабыв о хвори, и спрашивала, что именно любит Катя.

– Ма, она сама великолепно готовит, если я правильно понял. И сама кого хочешь накормит. Ты не суетись. Отдыхай лучше.

Мать проворчала что-то о том, что он много знает, но ничего не понимает, и отключилась, сказав, что приготовит котлеты по-киевски. И пусть он только попробует не привести сегодня девушку на ужин, она ему…

Олег не выдержал и попросился выйти в приемную якобы позвонить. А сам в три прыжка долетел до своего кабинета. Катя сидела перед дверью в коридоре.

– Ждешь? – выдохнул он с радостью.

– Жду, – кивнула она и смутилась. – Как велели.

– Умница. – Он погладил ее по руке, услышал за спиной чье-то покашливание, обнаружил там ухмыляющегося коллегу и добавил голосом посуше: – Катерина, не могли бы вы уточнить у вдовы архитектора, был ли у нее еще кто-то с просьбой, подобной вашей?

– Насчет проекта дома? – уточнила Катя, изо всех сил стараясь уговорить свое сердце не стучать так сильно и так громко, что услышать могут все-все-все.

– Да.

– Она не говорила, да мне и не скажет, но нам с Виктором показалось, что проект этот у нее либо есть, либо был. Слишком хитрила она при прощании.

– Телефон ее есть?

– Да. – Катя полезла в сумку и достала бумажку с номером домашнего телефона вдовы архитектора, который Витька где-то раздобыл. – Вот…

– А Виктор этот где? – нахмурился Олег, не увидев в коридоре тощей сутулой фигуры ее жильца, сующего свою лысую голову в каждый плакат на стене.

– Он уехал, сказал, дом нельзя оставлять надолго.

– Да? – удивился Мишин, и почему-то это показалось ему очень странным. – Ладно, разберемся. Ты только никуда не уходи, дождись меня, хорошо?

– А долго ждать?

Катя взглянула на часики. К трем она обещала сделать три термоса с кофе и запечатать в термопакеты три курицы ребятам из Новосибирска. Не успевает!

– Сколько понадобится, – прикрикнул на нее Олег и закусил нижнюю губу.

А с чего он взял, что она на него польстится?! Почему вдруг решил, что она пойдет с ним ужинать к его матери? Станет слушать его длинные истории про нелегкую службу, а он обожал их рассказывать? Размечтался!

– Я готова вас ждать, сколько понадобится, лишь бы… Лишь бы все скорее закончилось, – выдохнула она с печалью.

У него снова упало сердце. Ну вот, что, собственно, и требовалось доказать. Дело закончится, и тогда все: она станет жить своей жизнью – загадочной, интересной, перспективной, он продолжит жить своей – скучной и одинокой. Будет допоздна задерживаться на работе, отвечать на телефонные звонки мамы, которая всегда за него тревожилась, будет отсыпаться в выходные и мечтать о семейной вылазке куда-нибудь на дачу, которой у него, к слову, даже и не было.

Но тут вдруг Катя то ли угадала своим чутким сердцем его настроение, то ли обнаружила что-то в его глазах, улыбнулась ему самой прекрасной улыбкой на свете и сказала:

– Лишь бы все это скорее закончилось и мы зажили с вами долго и счастливо. Вы этого хотите?

– Да. – Он быстро оглядел коридор – никого, притянул ее и поцеловал быстро-быстро. – Я хочу и долго, и счастливо, и непременно с тобой. Согласна?

– Да.

Катя боялась дышать. Его поцелуй был похож на судорогу, дыхание – на спазм, но это было таким откровением, что она ему сразу поверила. Прямо тут – в коридоре полицейского участка – она поняла, что все у них будет хорошо и долго.

– Подождешь меня?

– Да.

Мишин отодвинулся, отступил на шаг. Если его застукают целующимся с девушкой в коридоре, разговоров не избежать. Станут хохмить, острить, говорить сальности. Позволить трудно, а не позволить еще труднее. Не станешь же каждому бить лицо!

– Что бы ни случилось, сиди и жди меня, поняла, Катюха?! – Он взъерошил ее кудряшки, ему с первой минуты, как ее увидел, этого хотелось. – Скоро все закончится. Скоро!!!

Кабинет Кораблева, куда он поспешил вернуться через минуту, напоминал военный совет в Филях. Стол, стоявший перпендикулярно к столу полковника, был завален листами ватмана, на которых миловидная губастая девушка рисовала какие-то планы, стрелки и названия. Анохин под руку с вдовой Юрия Стахова стояли возле окна и молчаливо взирали на то, как девица рисует, а полковник попеременно тыкал то в одну сторону листа ватмана, то в другую и задавал и задал вопросы без конца.

– Вовремя ты, Олег Николаевич! – раздосадованно фыркнул Кораблев, указав на девушку в мини-юбке, наклонившуюся над столом. – Вот наш самый важный свидетель.

– То есть?

Девушку Мишин узнал, когда она подняла лицо и улыбнулась ему.

Секретарша Стахова и Анохина – Людмила. Он говорил с ней, много говорил, когда посещал их офис после смерти Стахова. Только не сказала она тогда ничего. Почему вдруг стала важным свидетелем?

– Она видела убийцу Васюкова.

– То есть?!