Призрак и другие соучастники

Стася неожиданно подумала, что люди похожи на орехи — каждый имеет свою скорлупку. У одних она толстая и прочная, как у кокоса. У других — совсем тоненькая, как у фисташек. Люди с толстой скорлупкой умеют не замечать чужой боли или, как говорят врачи «скорой помощи», не пропускать ее через себя. «Вокруг слишком много несчастных, — объясняют они, — всех жалеть жалелки не хватит». Люди же с тонкой кожицей не способны спрятаться — они сгорают со стыда, завидев старушку, просящую милостыню, и рыдают, глядя на сбитую машиной собаку. Мир опасен для «тонкокожих» — он каждый день ранит их тысячами иголок, от которых не спасает хрупкая скорлупа. А вот Стася, похоже, с обретением супер-способностей вообще лишилась защиты. Не осталось и намека на шкурку — одно ядрышко. Ничего не мешает переживать чужие чувства как свои, и ничего не мешает этим чувствам причинять ей боль. Как же холодно, страшно, и есть хочется …

Неожиданно леска в руках девочки ослабла.

— Крыс возвращается! — воскликнула она, отогнав от себя страдания пленника.

Из-за решетки в свете фонарика показалась белая морда. Довольная усатая морда. Стася могла поклясться, что этот не по породе умный зверь, улыбается. А почему бы и нет? Например, американские ученые обнаружили, будто крысы хохочут от щекотки — ей дедушка вчера рассказал. Значит, смеяться умеет не только человек. А некоторые биологи думают, что именно эта способность отличает людей от животных. Может, крысы вообще не животные?

Стася протянула руки, и Крыс неуклюже из-за намотанного на него жгута, спланировал ей в ладони. Друзья быстро ощупали Зверька. Записка была на месте, а карандаш — нет. Вадик развернул кусочек бумаги, но прочитать не успел — где-то недалеко в подвале послышался лязг открываемой двери, в проеме узкого коридора заметались отблески фонаря.

— Сюда идут! — прошептал Гарик, — Уходим!

И друзья бросились прочь от двери, в узкое горлышко коридора, а затем на улицу, через лаз, прикрытый листом фанеры. Опомнились они только наверху. Опомнились и пожалели: нужно было спрятаться где-нибудь в подвале. Может, удалось бы выяснить, кто пришел навестить пленника. Но спускаться вниз теперь было глупо. Их обязательно услышат. Поэтому решили побираться в Убежище и там думать, как вызволять неизвестного пленника.

* * *

Когда троица завернула за угол интерната, от стены прачечной отделилась тонкая фигурка в фиолетовом свитере. Виола Акулова зябко поежилась — и угораздило же ее выскочить без куртки! Ничего, оно того стоило — попались уроды!

Девочка достала громоздкий мобильник и посмотрела на экран. Надо же, полчаса на холоде в одном свитере — долго же эти сыщики-самоучки лазили по подвалу. Она нажала на кнопку покрасневшим от холода пальцем. Подержала. Номер был внесен в меню быстрого набора.

— Алло. Стелла Родионовна, у нас в подвале гости были. Соболевы и новенькая — эта… Романова.

Виола выслушала ответ. Пару раз поддакнула и нажала отбой. Дело сделано. Скоро будет вам и «рыбья слепота», и моча по утрам. Она зло улыбнулась посиневшими от холода губами и припустила в интернат греться.

* * *

Записку друзья развернули лишь в Убежище. Стася глянула в нее и ахнула. Всего несколько слов. Неровный частокол из длинных, робко льнущих друг к другу букв. Перепутать невозможно. Так пишут только дети. В первом классе. Потом почерк грубеет, становится небрежно-уверенным. Она знала это совершенно точно. У одной из бабушкиных подруг была маленькая внучка, и Стася, наблюдала, как менялся ее почерк.

— «Дина. Заберите меня отсюда», — прочитал Вадик, — Это девчонка! Мелкая совсем! — похоже, он тоже знал, что так пишут только дети, — Нужно сообщить в милицию. Быстро!

Троица выскочила из убежища и бросилась в коморку тети Али — она обязательно даст позвонить. Но, увы — комната завхоза оказалась заперта. Друзья по очереди, словно не доверяя друг другу, подергали ручку. Закрыто. Алевтины Ивановны поблизости не наблюдалось.

— В учительскую! — скомандовал Гарик, — Там еще один телефон!

— Ребят, а кто эта Дина? — задыхаясь от бега, спросила Стася, — Она из младшей группы, да?

— Нет. Точно не из наших! — быстро ответил Гарик, — В интернате никого с таким именем нет.

В учительской тоже не повезло. Там чаевничала Жанна Львовна, Глиста и Такса. К телефону этот дамский клуб сто пудов никого из подростков не подпустит. Еще и Стервелле донесут. Друзья начали беспомощно оглядываться по сторонам, как вдруг решение проблемы возникло само собой. Им навстречу, меряя длинными шагами коридор, шел учитель рисования. Шел и говорил по телефону.

— Константин Васильевич, нам бы позвонить. Срочно! — Гарик схватил учителя за рукав, умоляюще заглядывая в глаза, — Помогите… Вопрос жизни и смерти…

— Ладно, возьми… — смущенно пробормотал Горчаков и протянул телефон, — Только не долго. Там денег мало…

Гарик отбежал в сторону и подозвал друзей. Набрал 02. «Вызов завершен» — тут же сообщила трубка.

— Дурак, с мобильника на номер, который с нуля начинается, не позвонишь. Ты телефон Перепелкина помнишь?