Призрак любви. Женщины в погоне за ускользающим счастьем

Обе они были брюнетками, и обеих матери учили не торопиться выкладывать все карты на стол слишком рано. Они смотрели на размытое изображение политика и ведущей ток-шоу на подвешенном телевизионном экране. Они пришли пообедать в ресторан на воде и теперь сидели рядом, чтобы смотреть телевизор.

– Нобу, – фыркнула помощница. – Не могу поверить, что он туда пошел.

– Наверняка, это ее выбор, – ответила ее соседка. – В любом случае, платит она.

Девушки засмеялись.

Маргарита доливала острый соус в бутылочки на каждом столе. Тряпкой смахивала крошки. Наполняла проволочные корзинки на подвесных полках лимонами и авокадо. Острый соус готовили тут же, из яркого кайенского перца, что рос в саду. Раньше Маргарите не было дела до мелких красоток, вроде этих двоих.

Первым клиентом в тот день стал Джефф. Он работал в хедж-фонде на Марина-дель-Рей и жил там же, в одном из роскошных кондоминиумов. Он говорил, что приезжает в Венецию ради сэндвичей с копченым лососем и яйцом. Но Маргарита знала, что ради нее. И все же он никогда не оставлял щедрых чаевых – не больше пятнадцати процентов.

– Привет, звезда! – Джефф уселся в ее секции. Она обслуживала столики у окна – самые лучшие.

– На работу пораньше? – поинтересовалась Маргарита, ставя на его столик бутылочку с острым соусом.

– Очень смешно, – хмыкнул Джефф.

Было уже двенадцать часов, понедельник. Джефф не был толстым, но на его лице было как-то слишком много кожи.

– Как обычно?

– Не могла бы ты выражаться не так стервозно?

– Ранний аврал в офисе?

Он улыбнулся. Маргарита дернула подбородком. Однажды она позволила ему пригласить себя в бар. Солнце еще не село, а он уже напился и охрип, а потом заплатил какому-то хипстеру двадцать баксов за сигарету с ментолом. Он склонился к ее шее и сказал: «Я хочу завтра улететь с тобой в Рим, серьезно!»

Местный шеф, Хиро, за стойкой уже собрал сэндвич c лососем. Лосось походил на крайнюю плоть – Маргарита однажды видела такое на брит-миле, когда ее пригласили на обрезание сына подруги.

Дел особых не было, и она заглянула в свой телефон. Электронное письмо в поддержку кампании Филиппа. Эти письма всегда были набраны шрифтом Courier New. Каждый абзац – одно короткое предложение. Филипп все писал сам, хотя теперь у него был спичрайтер. С орфографией у него было неважно, но никто не обращал на это внимания. На каждом его мероприятии по сбору средств подавали фирменный напиток. Филипп считал, что достаточно добавить мяты к чему-то традиционному – и все заиграет новыми красками.

Сердечно приглашаем Вас на мероприятие по сбору средств на кампанию Филиппа Кувера 1 мая с 16.00 до 22.00

В доме Мэри Ленд

Музыка… Walrus, африканские барабаны

Еда… птица на вертеле и салат с арбузной редькой

Напитки… мархарита с цедрой апельсина и мятой

Сто долларов аванс, двести при входе

Буду рад вас видеть

Она знала, что «х» в «маргарите» – это для нее. И «буду рад вас видеть» тоже для нее, как и для семнадцати других. Маргарита отписалась от рассылки. Ее спросили, почему. Слишком много писем? Нет, вполне разумное количество. Более неактуально? Вообще-то, Маргариту беспокоило, что они всегда будут актуальны. Она выбрала пункт «Другие причины» и отправила ответ.

Выскочило сообщение: «Раздел «комментарии» должен быть заполнен».

Она написала в разделе «комментарии» «ОК» и отправила ответ снова.

Потом она принесла Джеффу сэндвич с копченым лососем, вспомнив, как на брит-миле родители младенца подавали к блестящей семге каперсы, булочки и зеленый горошек. Маргарита семгу не ела, потому что в то время вообще не знала, что это такое.

– Я чертовски в него влюблена, – в пространство заявила известная актриса.

Она была стара, слишком стара. В прессе писали, что ей сорок один, но на самом деле – сорок шесть. Она была настолько стара, что компьютер не мог вычислить ее ложь. Она была слишком старой.

Известная актриса не была слишком известна. Когда-то была. А теперь она просто носила красивые кардиганы, фантастические кожаные сандалии для прогулок по песку на ее 80-футовом участке пляжа Малибу. Он был у нее трижды, на вечеринках, и в третий раз он сделал намек. Нет! Это она! Это сделала она! Она сказала: «Если когда-нибудь захотите воспользоваться моим домом…». Глаза у него так расширились, что она чуть не вцепилась в них. И круто бы нассать прямо в глаза…

Он ждал сына. Как все мужчины. Может быть, он мечтал о дочери. Она пока могла родить, дать ему ребенка, но как долго еще? Она была худой, как журавль – это все, что у нее осталось. Стройность, деньги и бесплатный кофе.