Призрак любви. Женщины в погоне за ускользающим счастьем

Как-то раз между Патрицией и своей женой, отец Креморы рассказал ей, какие женщины ему нравятся – те, которые словно едят конфеты. Леденцы, ириски. Ему нравились дамочки, слегка потрепанные жизнью, худые, с впалыми щеками, здоровые в нездоровом смысле, словно они могли бы пережить холокост благодаря своим генам белой швали. Вообще-то, речь шла только про конфеты, но Кремора быстро домыслила остальное. Их ковер пообтрепался, от него пахло ногами и болезнью. От отца пахло богатством, но вел он себя агрессивно, как бедняк. Он никогда не хотел женщин. Ее мать не была здорова в нездоровом смысле, а совсем наоборот.

– Я всегда мечтала иметь маленькую девочку, похожую на вас, – слабо улыбнулась знаменитая актриса.

Она запила две таблетки болеутоляющих большим бокалом Grenache. На вечеринках она всегда пила собственное вино. Это была единственная ее слабость, которой она потакала. Все остальные пили вино из огромных коробок, стоявших за баром. Даже умирающий режиссер.

Знаменитая актриса, стоя на балконе, болтала со своим плоским животом, ласкала его и смеялась. Где-то внизу ведущая ток-шоу с улыбкой смотрела на кукол в бассейне. Мужчина, которого они обе любили, держал ее под руку. «Интересно, была ли в истории человечества женщина, которая искренне радовалась бы за других женщин? – подумала знаменитая актриса. – Разве что за собственных дочерей».

– Вот черт! – сказала одна брюнетка другой, когда ее начальник объявил у бассейна о своей помолвке.

– Черт! – откликнулась другая.

– Два человека не могут так бояться потерять друг друга, – уныло прошептала первая брюнетка.

– Но она такая толстая, – отозвалась другая, и в голосе ее явно слышалась мрачная тоска.

Филипп увидел, как со своей сексуальной подружкой пришла Маргарита. Глаза его на мгновение затуманились. Он знал, с ней все будет хорошо. Она выйдет замуж за личного повара, и когда-нибудь в будущем, во вторник, когда они встретятся в стильном месте, он скажет ей правду: скажет, что любил ее всем сердцем. С бокалом в руке он объяснит ей все про мужчин, которым, чтобы существовать, нужно добиваться чего-то в открытом космосе.

Когда в небе загорелись серебряные звезды и пошел легкий дождь, Филипп вошел в дом Марии, чтобы воспользоваться туалетом, а потом вышел на застекленный балкон и посмотрел вниз, на своих сторонников, избирателей. Скоро все будет принадлежать ему, Лос-Анджелес, а потом и Нью-Йорк, где будет одновременно и тяжелее, и легче. А еще все маленькие городки, где живут матери, делающие покупки в супермаркете, и отцы, мечтающие убить мужчин, насилующих их дочерей, но вместо этого вызывающие их в суд, когда уже слишком поздно.

Филипп не видел, как в бассейне, лицом вниз, плавает знаменитая актриса. Все походило на картину, сцену из 50-х, куклы и лотосы, и шифоновое платье, поднявшееся и обнажившее ее тощую задницу. Актрису обнаружила Маргарита. Она вытащила женщину из воды, с ее тонких запястий капала вода. Филипп все услышал от Брендона, стилиста Марии. Он взял его под локоть и отвел в сторонку.

– Я должен защитить вас от этого, – шептал Брендон, и галстук его обвис от горя.

Филипп видел, что Мария Ленд влюблена в него, но многого он не знал. Например, о ее мертворожденном ребенке. Впрочем, даже если бы … Это был не его ребенок. А мужчины никогда не умеют любить так, что становится невозможно дышать. Они не понимают, как это любить кого-то, кто тебя не любит, даже если говорит, что это не так. Филипп помнил одну девушку, участницу конкурса «Холостяк». Она повесилась на шнуре от пылесоса, потому что ее парень, баскетболист из NBA, заявил, что не любит ее. Своей невесте он сказал, что девушка была сумасшедшей: готовя петлю, она разговаривала по телефону с матерью. «Как она могла так поступить со своей семьей?» – Филипп словно забыл, чем Кремора зарабатывает на жизнь.

И он никогда не замечал следов на запястьях собственной невесты, потому что на одном красовалась цифровая татуировка, а на другом она носила браслет, сделанный голодающими девушками Уганды. Мимо него прошло, что слово «рак» – это больное место. Он никогда не видел на ее макушке ярко-белой лысинки размером с монетку – память о тех годах, когда она смотрела «Мелроуз-плейс» и выдергивала собственные волосы, как мать-горилла. Понятно, что он этого не замечал, потому что она умело все скрывала. Шляпы, лак для волос, даже темный лак для ногтей от Chanel.

Но сейчас Филипп не видел ничего, кроме океана. Дождь его не беспокоил. Он был трезв, потому что никогда не пил слишком много, потому что все его желания всегда были устремлены в будущее. И он думал о будущем, как делал всегда, каждый день, каждую секунду. Он был абсолютно уверен в своей помолвке. Когда он надевал сверкающее кольцо на ее пухлый палец, глаза невесты сверкали, как алмазы. Он пообещал себе, что всегда будет трахать ее. Она будет у него, как собака, как нечто дружелюбное, на что всегда можно положиться.