Призрак мадам Кроул

Под огромными старыми ясенями, последние листья которых падали к их ногам, в свете октябрьского заката они играли с веселостью и непосредственностью деревенских детей. Они громко кричали, поглядывая, впрочем, украдкой на запад, в сторону пользовавшегося дурной славой холма Лиснавура.

Внезапно пронзительный, визгливый голос окликнул их сзади, приказывая убраться с дороги. Обернувшись, они увидели карету, запряженную четверкой лошадей, которые нетерпеливо били копытами и фыркали. Дети оказались почти у них под ногами и сразу же отбежали на обочину.

Сама карета и все ее убранство выглядели старомодными и удивительными. До сих пор перед глазами детей никогда не появлялось ничего прекраснее повозки с торфом да старого фаэтона, проезжавшего однажды мимо из Киллалоу. И теперь это великолепие ушедших времен казалось им поистине ослепительным. Алая сбруя сверкала золотом. Огромные белоснежные лошади покачивали головами. Их пышные гривы струились и развевались, становясь то длиннее, то короче, подобно дыму. На роскошных хвостах были завязаны банты из широких алых и золотых лент. Сама карета, позолоченная и украшенная эмблемами, сияла всеми цветами радуги. А еще там находились лакеи в ярких ливреях и треуголках, и такой же кучер в пышном, как у судьи, парике. Их волосы были завиты и напудрены, а сзади у каждого свисала длинная толстая косичка с бантом.

Слуги выглядели миниатюрными и до смешного несоразмерными по сравнению с огромными лошадьми, запряженными в экипаж. Лица этих людей с резкими чертами, желтоватой кожей, маленькими, хитрыми, беспокойными глазками горели злобой. У детей по спине пробежали мурашки. Невысокий кучер хмурился из-под треуголки и скалил белые клыки, а его крошечные бусинки глаз сверкали от ярости. Он так крутил кнутом над их головами, что кнут походил на огненную полосу в лучах вечернего солнца и свистел, подобно крику неведомой птицы.

– Вы помешали принцессе ехать по большой дороге! – крикнул кучер пронзительным дискантом.

– Помешали принцессе на дороге! – пропищал каждый лакей по очереди, хмуро глядя через плечо на детей и скрежеща острыми зубами.

Малыши были так напуганы, что могли только застыть, разинув рты и побелев от ужаса. Но тут же необычайно приятный голос из открытого окна кареты остановил нападки лакеев, сразу успокоив ребятишек.

Красивая и «очень величественная», как рассказали дети, леди улыбнулась им оттуда. И все они почувствовали себя счастливыми, настолько очаровала их эта пленительная улыбка.

– Мальчик с золотыми волосами, я думаю, – сказала леди кому-то и взглянула большими и удивительно ясными глазами на маленького Билла.

Окна и дверцы кареты были сделаны из стекла, так что дети увидели внутри еще одну женщину, которая им не очень понравилась.

Это была чернокожая женщина с удивительно длинной шеей, обвитой множеством нитей крупных разноцветных бус. На голове у нее находилось что-то вроде тюрбана из шелка, переливающегося всеми цветами радуги и заколотого брошью в виде золотой звезды спереди.

Ее худое лицо с высокими скулами напоминало череп. Белки больших выпученных глаз, а также широкий ряд зубов ярко контрастировали с кожей. Она посмотрела через плечо прекрасной дамы и прошептала ей что-то на ухо.

– Да, мальчик с золотыми волосами, я уверена, – повторила леди.

Ее голос звучал в ушах детей сладко, как серебряный колокольчик. Улыбка очаровывала, словно свет волшебной лампы. Леди высунулась из окна и с невыразимой нежностью посмотрела на золотоволосого мальчика с большими голубыми глазами. Маленький Билли, глядя вверх, улыбнулся в ответ. И когда она наклонилась и протянула к нему украшенные драгоценностями руки, он протянул свои маленькие ручки ей навстречу. Другие дети увидели, как мальчик и женщина соприкоснулись ладонями. Леди со словами «Подойди и поцелуй меня, мой дорогой» подняла Билла. Казалось, она подхватила мальчика своими тонкими изящными ладонями легко, как перышко, и посадила к себе на колени, покрывая поцелуями.

Никто не испугался: другие дети были бы только рады поменяться местами с любимым младшим братом, которому так повезло. Только одно смущало и немного пугало их – чернокожая женщина, которая так и тянулась в их сторону из кареты. Она поднесла к губам роскошный шелковый с золотом носовой платок, который держала в пальцах, и, казалось, стала засовывать его все глубже, складку за складкой, в свой большой рот. Женщина как будто пыталась подавить смех, от которого содрогалась. Потому что ее все сильнее трясло, хотя глаза, остававшиеся открытыми, выглядели самыми злыми, какие малыши только видели.