Призрак мадам Кроул

Из-за страха, в котором проходили мои ночи, я завел практику, популярную у предков, и «поддерживал свой дух, устраивая возлияния духам». Отложив в сторону учебник по анатомии, я стал лечить себя своим волшебным средством, готовясь ко сну. Прочитав полдюжины страниц журнала «Спектэйтор», я услышал шаги на лестнице, ведущей с чердака. Пробило два часа ночи, и на улицах стояла тишина, как на церковном кладбище, так что шаги звучали совершенно отчетливо. По узкой лестнице сверху кто-то спускался. Кто-то медленно шел тяжелой поступью, характерной для пожилых и неторопливых людей. И что делало звук еще более странным – ноги, издававшие его, явно были совершенно босыми. Они ступали по лестнице, очень неприятно шлепая.

Я прекрасно знал, что наша служанка ушла много часов назад и в доме нет никого, кроме меня. Человек, спускавшийся по лестнице, не имел ни малейшего намерения скрывать свое присутствие – напротив, он как будто желал производить шума больше, чем необходимо. Когда шаги достигли подножия лестницы возле моей комнаты, они, казалось, затихли. Каждую секунду я ожидал, что дверь самопроизвольно откроется и впустит оригинал ненавистного портрета из моих снов. Однако через несколько секунд пришло облегчение, потому что незнакомец точно так же продолжил спуск по лестнице, ведущей в гостиные. Оттуда после еще одной паузы он двинулся вниз по следующему пролету и прошел в холл. После чего шаги стихли, и наступила тишина.

Итак, к тому времени, когда эти звуки прекратились, я был взвинчен до предела. В болезненном возбуждении я прислушивался, но ничего не слышал. И тогда собрал все свое мужество для решительного эксперимента: открыл дверь и громовым голосом заорал через перила:

– Кто там?!

Не последовало никакого ответа, кроме эха в пустом старом доме. Ни одного движения, ничего, что дало бы повод бояться чего-то конкретного. При таких обстоятельствах звук собственного голоса, тщетно звенящего в тишине, вызывает гнетущее разочарование. Этот звук только удвоил чувство одиночества. А когда я увидел, что дверь, которую, кажется, оставил открытой, захлопнулась, мои опасения усилились. Боясь, что мне будет отрезан путь к отступлению, я поспешно вернулся в спальню и бодрствовал там, запершись, до самого утра.

Следующей ночью моего босоногого соседа по квартире не было слышно. Но через ночь, находясь в постели, в темноте – полагаю, примерно в тот же час, – я снова отчетливо услышал, как старик спускается с чердака.

Теперь я был к этому готов. Моральный дух моего внутреннего гарнизона взлетел до небес. Я вскочил с кровати, схватил кочергу возле остывающего камина и через мгновение оказался в холле. Звук шагов уже прекратился, и меня обескуражили темнота и холод. И представьте мой ужас, когда я увидел черное чудовище, силуэт то ли человека, то ли медведя. Оно стояло спиной к стене и лицом ко мне, тускло сияя парой больших зеленоватых глаз.

Теперь я должен откровенно признаться, что там находился шкаф с расставленными в нем тарелками и чашками. Но в тот момент это вылетело из моей памяти. Однако сколько я ни уговаривал себя, что это лишь игра воображения, поверить в это так никогда и не смог. Видение немного изменило форму, как будто начало некую трансформацию, но затем передумало. И стало, казалось, наступать на меня в своем первоначальном облике. Повинуясь скорее инстинкту самосохранения, чем храбрости, я со всей силы швырнул кочергу ему в голову, а затем под музыку ужасного грохота помчался в свою комнату и запер дверь на два замка. Затем, еще через минуту, я опять услышал, как ужасные босые ноги спускаются по лестнице, и этот звук, как и в прошлый раз, прекратился в холле.

Пусть видение этой ночи было порождением моего объятого ужасом разума, играющего с темными очертаниями нашего буфета. Пусть ужасные глаза существа – не что иное, как пара перевернутых чашек. Но я испытал удовлетворение от того, что запустил в него кочергой. Утром, конечно, я нашел там осколки чайного сервиза. И все же попытки извлечь утешение и мужество из этих свидетельств не помогали. Как тогда объяснить топот ужасных босых ног, которые прошагали по лестнице в пустом доме с привидениями, в час, когда человек наиболее беспомощен? Черт возьми! Все это было отвратительно. В мерзком настроении, со страхом я ожидал приближения ночи.

Она пришла, зловеще сопровождаемая грозой и унылыми потоками дождя. Улицы раньше обычного опустели. В полночь безмолвие нарушал лишь неуютный стук дождевых капель.