Призрак Малого Льва (СИ)

На душе было пусто: ни торжества, ни обиды. Одна усталость. Аурис пришла к себе, затянулась сигаретой, ополоснулась в ванной и выпила бокал вина. Все было как обычно: жертвоприношение, отдых, пустота, дурман, «служение» Намогусу в зале для омовений…

Интересно, стоял Коэм в толпе или нет? Видел он ее на помосте? Впрочем, какая теперь разница? Он не любит ее такую и не хочет. Тут Нур оказался прав. Она не пара вилиалийскому аристократу. Сначала она была для него слишком ничтожна, а теперь — слишком порочна.

Аурис затянулась и, обмотавшись простыней, упала на кровать. Скоро к ней заглянула Кантина.

— Что ты здесь одна? — удивилась она, — пойдем в зал.

— А что, все уже собрались?

— Давно… О! Да ты уже обкурилась?

— Вовсе нет.

— Тогда одевайся.

Старшая жрица выглядела вполне довольной. Ее упругие губы загадочно улыбались, глаза горели. Она стала как-то особенно хороша, хотя дальше, казалось бы, некуда.

— Почему ты так смотришь? — улыбнулась она.

— Не пойму, что с тобой, — сказала Аурис.

— Да?

— Ты стала просто восхитительна, Канти.

— О, да! — жрица довольно рассмеялась, — я самая красивая женщина во вселенной! Даже земляне это признали.

— В самом деле? — изумилась Аурис, она считала, что у землян свои представления о красоте, воплощением которой была белая богиня.

— Ты мне не веришь? — нахмурилась Кантина.

— Мне просто странно…

— Ничего странного. Во вселенной должна существовать самая красивая женщина. И эта женщина — я.

Это трудно было оспаривать. Ее точеную фигуру облегало алое платье, красивое лицо утопало в волнах бронзовых волос, огромные черные глаза смотрели с торжеством и вызовом.

— А как же Анзанта? — прошептала Аурис.

— А что мне Анзанта? — насмешливо ответила жрица, — ее внук — мой любовник, а скоро им будет и ее муж. Тогда она поймет, кто из нас прекраснее.

— Не понимаю, зачем тебе это, Канти?

— А зачем она явилась сюда? Чтобы кичиться своей космической красотой? Чтобы наши женщины почувствовали себя уродками и стали отбеливать себе кожу и умирать от этого? Нет уж, этого я не допущу! Я красивее, чем она, и наши женщины должны это знать! Темная кожа лучше светлой, бронзовые волосы лучше золотых, черные глаза лучше зеленых!

— Боже, Канти…

— А еще она явилась, чтобы поколебать нашу веру в Намогуса, в наши обряды, в наш порядок, в меня, в тебя, в Нурвааля! Как она смеет расхаживать по нашей планете, как у себя дома?!

Аурис стало совсем нехорошо от таких слов. Она по-прежнему в тайне любила свою белую богиню.

— Но она же помогает всем больным, — вступилась она за прекрасную землянку, — и Рыжая богиня тоже помогает. Они не делают ничего плохого!

— Они расшатывают нашу веру. Смущают наших мужчин и унижают наших женщин.

— Канти, мы ведь и сами ни во что не верим.

— Нам можно, — высокомерно заявила жрица, — а толпе — нельзя.

Аурис накинула на золотое платье васильковый гиматий. Она тоже была сейчас хороша, но ей никогда бы не пришло в голову считать себя самой красивой женщиной во вселенной и даже претендовать на это. Да и зачем? Странная эта Кантина…

— А что, молодой землянин — хороший любовник? — спросила она, примеряя диадему с синими сапфирами.

— Даже слишком, — усмехнулась жрица, — но я хочу того, другого. У него такой взгляд…

— Ты безумна, Канти, — серьезно сказала Аурис, — Нур говорил, что Эдвааль — котенок, а Ривааль — тигр. Играй лучше с котенком, не дразни тигра.

— Ты ничего не понимаешь, — пожала плечом Кантина, — играть с тигром гораздо интереснее!

— Все равно, что с огнем.

— Да он без ума от меня! Его бледная поганка ему давно надоела.

— Как знаешь. Я тебя предупредила.

Старшая жрица только рассмеялась в ответ.

В зал они вошли вместе. Неприятный осадок от разговора Аурис запила вином. Было шумно и весело, возлияния сменились танцами. Кантина лежала рядом на подушках и лениво отвергала всех претендентов на ее прекрасное тело.

— Мой котенок лучше, — усмехалась она.

К Аурис никто, как всегда, не подходил.

— А я, пожалуй, пойду, — вдруг сказала она.

— Ты?! — изумилась Кантина.

— А что? — холодно взглянула на нее Аурис, — думаешь, я не умею танцевать?

Она встала, скинула гиматий и вошла в круг. Ее появление вызвало такой шок, что все замерли. Это ее не смутило. Аурис почувствовала себя как на помосте с жертвой перед бурлящей толпой. Под ритмичный стук барабанов она подняла руки и стала раскачивать свое гибкое тело как тростник на ветру. Голова кружилась, руки и ноги почти не слушались и все делали сами.

Нур сидел и смотрел на нее пронзительным взглядом, потом отбросил пустой кубок и вошел в круг. Все танцевали, обнимались, ублажали друг друга, но ей казалось, что остались только они вдвоем: Нурвааль и она, его жрица.

Он медленно приближался к ней. Она немного боялась, ей было обидно, что это все-таки не тот, о ком она мечтала, и тоже не любит ее, а просто хочет получить то, чего нельзя. Она чувствовала себя сломленной и опустошенной. И терять ей совсем уж было нечего, даже мечты не осталось.