Призрак миссис Рочестер

Схватив меня за руку и оттолкнув офицера в сторону, Эван быстрым шагом прошел в зал. Тревога прочно угнездилась в солнечном сплетении.

София и Отис съежились на одном из длинных диванов. София плакала, а Отис так побледнел, что походил на мертвеца. Гектор с Аннунциатой словно окаменели, замерев на стульях у камина. Пузатый полицейский стоял на страже у дверей.

Отис испуганно взглянул на Эвана:

– Они не дали мне позвонить – ни тебе, ни кому-либо еще. Велели ждать здесь, пока они не скажут.

– Где собаки?

– Заперли в офисе. Там они будут проводить обыск потом.

– Папа! – София вскочила. – Что происходит?

Он раскрыл руки, и София бросилась к нему в объятия.

– Я не знаю, детка. Не волнуйся, хорошо? – Он продолжал укачивать всхлипывающую Софию. – Ну, ну, все в порядке. Все будет хорошо. Я обещаю. – Он бережно передал Софию мне. – Посиди пока с Джейн, мне нужно прочитать ордер, хорошо?

Я обняла девочку за плечи, подталкивая обратно к Отису.

– Пойдем сядем. – София мрачно опустилась на диван, подтянув колени к подбородку и сжавшись в комок. По ее щекам тихо струились слезы.

Я устроилась между ней и Отисом.

– Здесь два следователя, – едва слышно сообщил он. – Те же самые. Думаю, они нашли ее. Или ее кости.

– Ты про Беатрис? – ужаснулась София, и я скорчила Отису гримасу, чтобы он замолчал.

– Мы ничего еще не знаем. Давай подождем и увидим.

Я взглянула на Эвана, читавшего ордер с невероятно хмурым видом. Закончив, он достал телефон.

– Вы не должны никому звонить, сэр, – громко потребовал полицейский.

– Я звоню своему адвокату. – Голос Эвана звучал жестко, опасно.

Полицейский сделал шаг вперед, но потом, поколебавшись, согласился:

– Ладно, адвокату.

Набрав номер, Эван отошел в дальний угол, где говорил по телефону несколько минут, а потом запихнул трубку обратно в карман. На мой вопросительный взгляд он мотнул головой, приглашая присоединиться к нему.

– Малик Андерсон уже едет, окружной прокурор сообщил ему об обыске. С ним Айзек Дендри, лучший адвокат по уголовным делам в компании. Дендри представлял меня в декабре, когда полиция никак не хотела отстать.

– А какие основания для ордера?

– Пока непонятно. Но Дендри не очень обеспокоен, он считает, что это игра на публику и все быстро прояснится.

Я с облегчением выдохнула.

– Когда они приедут?

– Через тридцать пять минут. Пока их не будет, ни на что не отвечай, предупреди Софию и Отиса – мне надо поговорить с Гектором.

Я вернулась на диван.

– Малик Андерсон уже едет вместе с другим адвокатом, скоро будет. Очень важно ничего не говорить до их приезда.

– Нас никто ни о чем и не спрашивал, – пожал плечами Отис.

– Так что будет потом? – спросила София.

– Пока не знаю.

– Мне страшно.

– Знаю. Нам всем немного страшно. Но надо постараться успокоиться, твой отец говорит, что адвокаты не очень обеспокоены.

Наступила нервозная тишина, только от камина слышался тихий голос Эвана, говорившего с Гектором и Аннунциатой на смеси мискито с испанским и английским – слова доносились до меня волнами, точно прибой.

В комнату постоянно заглядывали полицейские с потрескивающими рациями, и тут Отис пихнул меня локтем:

– Это они. Следователи.

К нам деловым проворным шагом шли мужчина и женщина. Женщина – коренастая филиппинка с каштановыми волосами, коротко выстриженными на затылке, а ее коллега, напротив, светлокожий, румяный и слегка сутулящийся.

Я встала, но они с мрачным видом прошли мимо меня к Эвану. Поднявшись, он повернулся к ним. Что-то металлическое сверкнуло на свету.

Неожиданно вокруг меня будто взвились десятки ос, жужжа и мешаясь, и я не могла даже моргнуть – слишком угрожающе близко они шумели.

Эван вытянул руки перед собой, и блеск металла превратился в наручники. А затем зазвеневшие в тишине слова прогнали диких ос.

Слова, которые где-то подсознательно я всегда ожидала услышать.

– Эвандер Эдвард Рочестер, вы арестованы за убийство Бити Джун Мак-Адамс Рочестер.

Беатрис

Торн Блаффс, 17 декабря

Вечер

Небо раскрашено яркими красками, но черные кошки облаков уже крадутся по нему, и море тоже потемнело. Далеко в воде я вижу сложенные в молитве руки.

Подхожу к калитке в заборе у края утеса, меня трясет от страха, но я открываю замок, выхожу и начинаю спускаться по деревянным ступеням. В туфлях на высоком каблуке это очень тяжело.

Волны с шумом и грохотом падают на берег, точно музыка, как та, под которую я шла по подиуму своей знаменитой походкой Беатрис Мак-Адамс, представляя коллекции Миуччи Прада и Донателлы Версаче.

Под эту грохочущую музыку я спускаюсь по лестнице, у основания которой сложенная из камней площадка. Так сложно идти вниз, что я поскальзываюсь и падаю, а ведь я никогда не падала на подиуме, даже когда стирала ноги в кровь, надев туфли на самых высоких каблуках.

Вокруг темнеет, черные кошки уже закрыли почти все небо. С каменистой площадки я спускаюсь на странный подиум из песка, в котором тут же тонут босоножки, так что я снимаю их и стараюсь аккуратно обходить разбросанные повсюду большие камни.

Неожиданно мне становится очень холодно.

Это вода, ледяная вода – плещется уже у лодыжек.