Призрак миссис Рочестер

Мне нужно было чем-то себя занять, или я сойду с ума. Тумана не было; вечер стоял ясный, и даже сумерки еще не опустились. Надев кроссовки для бега, я направилась к частной дороге и бежала изо всех сил, спотыкаясь о корни деревьев, упавшую кору, пока наконец, устав, не опустилась на большой камень у дороги, отдохнуть.

Мимо проехал темно-серый внедорожник.

По телу пробежала дрожь. Следующие пятнадцать или двадцать минут я так и просидела на камне. Внедорожник проехал в обратном направлении.

Поднявшись, я пошла обратно к коттеджу, приняла душ, надела чистую футболку с белыми джинсами и вышла на террасу. Садящееся солнце раскрасило небо в розовые, бирюзовые и золотисто-оранжевые цвета, придав огромной зазубренной скале, сложенным рукам Марии Магдалины, блеск и цвет чеканной меди. Какое-то время я наблюдала за небом, постепенно тускнеющим до лавандово-лиловых и свинцовых оттенков. Горизонт потихоньку затянули иссиня-серые облака.

На утесе появилась темная фигура.

Желудок сжался.

Он прошел до края утеса, слегка прихрамывая из-за прикрепленного на лодыжке следящего устройства. Как хромал он тогда, когда упал с мотоцикла – тем вечером, когда я застала его врасплох, появившись из тумана. Будто в другой жизни.

К нему приблизились два силуэта поменьше – фигуры волшебных существ. Неверным шагом он двинулся по дороге, но через несколько минут развернулся обратно к дому, а собаки следом, пока все трое не исчезли из виду.

Практически совсем стемнело. Море раскинулось черным полем с белыми трещинами и вершинами волн, мчавшимися в разные стороны и бросавшимися на утесы в самоубийственном порыве. Я слушала этот грохот и рев и думала о силе ледяного течения, вспоминая охвативший меня ужас, когда оно тащило меня за собой.

Я зашла обратно и закрыла жалюзи. Налила себе и выпила целый стакан воды. Раздался звук сообщения. Нервно взглянув на телефон, я прочитала сообщение:

«Я в зале. Ты придешь?»

Сердце застучало сильнее.

Помедлив несколько мгновений, я написала:

«Да».

Выждав еще несколько минут, собираясь с мыслями, я пошла к особняку и вошла через черный ход. О моем приходе сообщил громогласный хор трех повизгивающих собак. Всей стаей они проводили меня в комнату.

Оттуда лилась музыка, как и в первый мой вечер в Торн Блаффсе. Но сейчас это были загадочные низкие звуки труб без определенной мелодии.

Как и в первый вечер, я замерла на пороге. Помню, как я тогда представляла его сидящим у камина с угрюмым видом и как я ошиблась.

Так и сейчас. Он стоял у бара на колесиках и снимал проволоку с шампанского. Минни с Микки замерли рядом, внимательно наблюдая за каждым его движением. Эван выглядел как бродяга – точно как в тот первый вечер. Небритый, со спутанными темными кудрями, в потрепанной белой футболке и черных джинсах. Так, как мне нравилось больше всего.

– «Вина и музыки просил я – крепче и громче, чем вчера».

Он обернулся. На губах появилась улыбка.

– Можешь взять вино покрепче, если хочешь, но, думаю, ты заметишь, что и шампанское подействует. А что касается музыки – это духовная музыка инков, во всяком случае, современная версия, и это практически единственное, что прямо сейчас не дает мне сойти с ума. – Пробка выскочила из бутылки, такой праздничный звук. Эван наполнил только один из золотых бокалов и передал мне.

– Ты не будешь?

– Я же в тюрьме, помнишь? Никакого алкоголя. Один глоток – и эта штука, к которой я прикован, начнет вопить. Во всяком случае, так они сказали.

– Могу я посмотреть?

– Если хочешь.

Сев на софу, он закатал отворот на джинсах.

Поставив бокал, я присела, разглядывая прибор: объемистое устройство на толстом черном ремешке.

– Выглядит тяжелым.

– Около пяти килограмм. Отдает садомазохизмом, тебе не кажется? Вполне подходит, я и так в рабстве.

Я провела пальцами по черному металлическому предмету. Кожа вокруг ремешка выглядела воспаленной.

– Чертовски болит?

Он снова улыбнулся.

– Нет, не настолько. Немного саднит, и все.

Я поднялась на ноги.

– Как далеко ты можешь выходить?

– Тридцать метров от дома. Если дальше – оно взвоет и уведомит власти. – Он опустил штанину, прикрывая датчик. – И на два часа в день надо подключаться к розетке и заряжать его. Я будто стал чертовым айфоном.

– Мне жаль.

Он только пренебрежительно хмыкнул.

– Пожалуйста, попробуй – это «Крюг» 1998 года, должно быть довольно неплохим.

Я сделала глоток, совершенно не ощущая вкуса.

Поднявшись, он открыл коробку с сигарами на кофейном столике и выбрал одну.

– Ты не против?

– Раньше ты не спрашивал.

– А теперь спрашиваю.

– Нет, не против, – вздохнула я.

Откусив кончик, он зажег ее и затянулся. Потом выпустил клуб ароматного дыма, и… все его оживление испарилось.

– Джейн, я уничтожен, – сказал он. – Я потерял все. Я полный банкрот. Как оказалось, когда тебя обвиняют в убийстве, защита – дело дорогое.

– Обвинение уже звучит по-другому, – заметила я.