Призрак миссис Рочестер

– Все это время?

– Мы еще не знаем, как долго.

– А Эван знает?

– Мистер Рочестер? Да, мэм, мы держим его в курсе.

– Он, должно быть, потрясен.

– Я не говорил с ним лично.

Эстивес остановился рядом с другой машиной охранной компании. Рация снова затрещала, и голос проскрежетал:

– Вернули ее в мир живых. Похоже, она прикончила как минимум одну бутылку рома Don Q. Муж уже едет.

Так я действительно сейчас с ней встречусь. Сердце колотилось как ненормальное, в горле встал ком. Из машины я вышла, трясясь как осиновый лист, Эстивес тем временем продолжал говорить по рации.

Мы подошли к главному входу: везде сиял свет. Следом за Эстивесом я прошла к лестнице, но вместо того, чтобы подняться, он начал спускаться.

– Ее комнаты наверху, – сообщила я. – У обоих Рочестеров апартаменты там.

– У мистера и миссис Сандовалов, мэм, внизу, мне так сказали.

Сандовалов?

Мы начали спускаться, и до меня донеслись звуки музыки: тихая гитарная мелодия, печальное испанское контральто.

Я уже ничего не понимала.

На этом этаже тоже везде включили свет; мы прошли кинозал, спортзал и дошли до открытой двери в дальнем конце коридора. Музыка доносилась оттуда. И кроме нее – непрерывные завывания. Звук неизъяснимых страданий.

Следом за Эстивесом я прошла в темную спальню. Огоньки свечей вздрогнули от порыва воздуха. Запах темного рома, черного кофе и горящих ароматических трав. Еще один охранник стоял, склонившись над скрючившейся на стуле женщиной. Она сидела, закрыв лицо руками, с наброшенным на плечи пледом, а распущенные белые косы струились до пола. Ритмично раскачиваясь на стуле, она безутешно выла.

Быстро подойдя к ней, я опустилась рядом на колени.

– Аннунциата, – мягко позвала ее я.

Опустив руки, она посмотрела на меня. Горе в ее глазах было почти свирепым, а причитать она так и не перестала. Я подумала о ее трагической жизни – видеть своими глазами казнь сына и его жены. Невообразимый ужас.

Я взяла ее за руку. Большая ладонь была жесткой от множества шрамов и сжимала мою в такт покачиваниям.

– Lo siento, – прошептала я. – Мне очень жаль. – Я чувствовала почти непреодолимое горе за нее.

Но не ее я видела за стеклянными дверьми.

Глава двадцать вторая

Какое-то время я сидела у ног Аннунциаты. А потом на этаже выше раздался собачий лай, и через несколько мгновений в комнате появился Гектор. Передав жену на его попечение, я отступила в коридор.

Эстивес нашелся в спортзале, на краешке наклонной скамьи, с прижатым к уху телефоном.

– Да. Да, сэр… он только что приехал с двумя собаками. Он сейчас с ней. Да, сэр, без проблем. – Эстивес опустил телефон и посмотрел на меня. – Звонил мистер Рочестер. Хотел убедиться, что все улажено. Я сказал, все под контролем.

– Он мне позвонит? – спросила я.

– Не сказал, мэм.

В дверях появился второй охранник, Хендрикс, судя по именной плашке.

– Вы в порядке, мисс?

– Думаю, да.

Мускулатура Хендрикса выдавала в нем страстного качка. Рассеянно подняв левой рукой гирю в пятнадцать килограмм, он покачал ее на руке.

– Ну и ночка у вас выдалась, – сказал он мне.

Я кивнула.

– Где вы нашли ее?

– Сидела у дома со стороны боковой двери, в полной прострации. Похоже, она пару часов бродила по территории с бутылкой рома, выпила все до капли. Не могла попасть внутрь – видимо, дверь захлопнулась от ветра, а ключей у нее с собой не было.

– Это я ее заперла, – призналась я. – Когда приехала пару часов назад, увидела дверь нараспашку. Две собаки выбрались наружу, так что я отвела их домой и закрыла. Не знала, что Аннунциата здесь.

Хендрикс кивнул, перебросив гирю в правую руку.

– Да, сильно она вас напугала – еще бы, появиться под окнами в таком виде.

Мне ничего не оставалось, как согласиться – не убеждать же их, что я видела не Аннунциату.

– Вы сможете вернуться к себе? – опустив гирю обратно на подставку, уточнил Хендрикс. – Эстивес до конца смены будет на территории.

– В машине, – пояснил Эстивес, поднимаясь на ноги. – Буду объезжать периметр каждые полчаса. Если вы не против, я отвезу вас в коттедж.

– Да, спасибо. – Я ужасно вымоталась.

Эстивес отвез меня в коттедж, напоследок еще раз все осмотрел и подергал стеклянные двери.

– Их довольно легко взломать, – заметил он, а потом, еще раз заверив, что будет постоянно на территории, уехал.

Придвинув к дверям шкаф, я частично собрала с пола осколки, постоянно поглядывая на затянутую туманом террасу, не в силах выбросить из головы призрачную фигуру. То лицо, пепельно-бледное, дикое, точно у лесного зверя, и спутанная масса светлых волос.

Я внимательно изучала лицо Беатрис Рочестер на фотографиях и видео, поэтому знала ее лицо досконально: форму глаз, строение черепа. Я знала даже ее скелет – как знала маму в последние моменты ее жизни, исхудавшую до неузнаваемости, с превратившимся в клюв носом.

Это была Беатрис Мак-Адамс Рочестер. Живая или мертвая. Человек или призрак. Это была она, я не сомневалась.