Призрак мыльной оперы

Существо оказалось замечательно пушистым серым котом с белой манишкой и белыми лапами. Кот мяукал, выдирался, пытался полоснуть Леню когтями, но опытный Маркиз взял его в специальный противокогтевой захват, который он в свое время отработал на Аскольде, и принес расстроенной хозяйке.

— Вот он, Фекла Федоровна! — проговорил он, входя в прихожую. — Вы дверь-то закройте, а то снова убежит!

Старушка поняла Ленину правоту, заперла дверь и только тогда обратилась к коту:

— Пушок, ты что же это удумал? Ты куда же от меня сбежать хотел?

— Весна, — проговорил Маркиз, выпуская четверолапого пленника.

Тот извернулся в воздухе и, прежде чем приземлиться на паркет, умудрился-таки цапнуть Маркиза за ногу. После этого он спрятался за хозяйку, бросая на Леню враждебные взгляды.

— Такой всегда был послушный котик, — проговорила старушка, почесывая его уши. — Такой ласковый. Прямо не знаю, что с ним такое случилось…

— Весна, — повторил Маркиз. — Весной все коты дуреют, даже кастрированные!

— Ой, да что же я тебя в коридоре-то держу! — спохватилась старушка. — Вот спасибо, что ты Пушка моего поймал! А то прямо не знаю, что бы я без него делала! У меня ведь здесь, кроме него, ни одной родной души нету! Мы ведь с ним вдвоем из Козловска приехали!

— Из Козловска? — переспросил Маркиз.

Вот интересно, эта старушка со своим котом приезжает в Петербург из глухой провинции и вступает во владение большой квартирой в элитном доме?

Старушка же поняла, что ляпнула лишнее, и прикусила язык. Однако было уже поздно, слово, как известно, не воробей и не какой-либо другой представитель пернатых.

Глаза у старушки забегали, она часто заморгала, засуетилась и проговорила, пытаясь сменить тему разговора:

— Давай, сынок, чайку, что ли, попьем.

Леня не стал возражать, и они проследовали на кухню. Впереди, разумеется, шествовал кот, подняв трубой пушистый хвост.

Кухня была очень современная: в черно-белых тонах, в стиле хай-тек, с эффектной барной стойкой, напоминающей пульт управления космического корабля из «Звездных войн». Все это совершенно не вязалось с обликом скромной козловской бабушки. Присутствовала здесь и современная кухонная техника: всевозможные тостеры, миксеры, блендеры, ростеры и прочие прибамбасы, сверкающие хромом и никелем. Старушка на все это великолепие поглядывала с испугом, но электрическим чайником все же пользовалась, видимо, этот признак технического прогресса добрался и до неизвестного Лене Козловска.

Заварив чай в большом фарфоровом чайнике, старушка, кряхтя и охая, вскарабкалась на высокий металлический табурет.

— Сижу тут, как сорока на колу! — пожаловалась она. — Ну, садись, сынок, выпей чайку со старухой!

Пока Леня устраивался на табурете, к нему подошел Пушок. Видимо, он решил помириться — принялся тереться о Ленины ноги. Маркиз почесал его за ухом, и кот уютно заурчал — он почувствовал в Лене настоящего котовладельца со стажем.

— Надо же, как к тебе Пушок-то ластится! — проговорила Фекла Федоровна, наливая Лене чай в большую чашку с красным петухом. — Видать, понравился ты ему! Он в людях-то разбирается. На Витьку-то все больше шипит.

— На Витьку? — переспросил Леня. — А кто это такой — Витька?

Старушка поняла, что снова сболтнула лишнее. Она поперхнулась чаем, испуганно покосилась на Леню, потом почему-то на кота и придвинула Маркизу конфетницу, в которой лежали простые сушки и дешевые карамельки в полосатых фантиках.

— Ты угощайся, сынок, — забормотала она, стараясь не встречаться с Леней глазами. — У меня сушек много, мне Виктор еще принесет.

— Ну, мне как-то неудобно, — проговорил Леня, отпивая чай. — Я к вам с пустыми руками… а эти карамельки вы, наверное, из Козловска привезли? Здесь я таких не видел.

— Оттуда, — подтвердила бесхитростная старушка. — Я их у Татьяны покупала, которая напротив почты. Два кило взяла, впрок.

Она снова испуганно взглянула на гостя.

— А давно вы из Козловска переехали? — продолжал Маркиз расспросы.

— Да уж больше полгода, — вздохнула Фекла Федоровна, не в силах дальше соблюдать конспирацию. — Ты, сынок, Виктору-то ничего не скажешь? Он мне не велел никому ничего говорить, а я тут с тобой разболталась… заругает он меня!

— Да что вы, бабушка! — успокоил ее Леня. — Да я же Виктора знать не знаю! В жизни его не видел! Где я его встречу-то? Не беспокойтесь, он ничего не узнает!

Фекла Федоровна тяжело вздохнула. Она посмотрела на Пушка, который уютно устроился на руках у Лени, и заметно успокоилась. Она решила, что раз кот доверяет этому симпатичному мужчине — значит, и она может поговорить с ним по душам.

А поговорить ей очень хотелось, ведь она целыми днями сидела в этой большой неуютной квартире, где единственным ее собеседником был Пушок.

— У нас-то в Козловске люди лучше, — выдала она выстраданное и обдуманное жизненное наблюдение. — У нас люди душевнее, а здесь никому друг до друга нет дела!

— А что же вы сюда переехали? — поинтересовался Маркиз.