Призрак на полставки

Ладони Летты вспыхнули золотом, и в траву опустилось облачко золотой пыльцы. Оно незаметно и очень шустро обогнуло медленно идущих отца и мачеху, добралось до меня и впиталось в ноги.

«На удачу!» – прочла я по губам Летты.

Она вцепилась в руку Эрвана, потянула Аль за рукав. Ее муж едва заметно усмехнулся. И все семейство быстро ушло.

А мое семейство застыло в паре шагов от меня и молчало.

Я тоже не знала, что делать.

Отец смотрел на мои волосы. Его собственные, русые, слегка топорщились у висков, заостренные уши были едва заметны в густой шевелюре.

– Я беспокоился, – выдавил отец, продолжая изучать мою прическу. – Но ты вернулась, я рад. Хоть родня Нидда и утверждала, что ты с ним в безопасности, я не верил. Я написал знакомым, они обещали прислать магов.

Магов? Он перетряс знакомых, чтобы помочь… мне?

– Теперь надо бы написать им, чтобы отозвали их, они ведь выехали, – пробормотал отец.

Он был непривычно многословен. Никогда не слышала от него столько всего… сразу.

– Я беспокоился, – повторил он.

– Все хорошо, – выдавила я.

– А Эва и Эдрин тебя не дождались, уснули, – спохватилась Алисия.

Она осторожно шагнула ко мне, обняла и, тут же отпустив, отступила.

Я в ступоре смотрела на мачеху. Это что сейчас было?

– Мы им обещали, что ты поедешь с нами, когда вернешься. – Мачеха покосилась на отца. Тот кивнул. – Ты ведь поедешь?

Я тоже кивнула. Погодите… Она сказала, Эва и Эдрин уснули?

– Двойняшки тут?

– Да. Ты заглянешь к ним утром?

– Обязательно.

– Тебе надо отдохнуть, – прорезался отец. – Утром встретимся.

– Ага.

Он подал один локоть мачехе, другой… мне?

Окончательно растерявшись, я взяла его под руку, и мы втроем поплыли в сторону нашей хижины. У крыльца остановились.

– Доброй ночи. Поговорим завтра, – сказал отец, отступив.

– Ага.

– Эва и Эдрин ждут, – улыбнулась Алисия.

– Ага.

Сегодня я на редкость многословна!

– Твои волосы и глаза… – Отец нахмурился. – Не надо было менять их цвет… Я не… Ты не… Ты не она.

Я не мама? Понял?

– Но ей идет, согласись. Светло-рыжий со светлыми бликами – определенно твой цвет, Хлоя! – вмешалась мачеха. – Иногда надо что-то менять в себе, да?

Отец пробурчал что-то невнятное и повел Алисию прочь.

По ступенькам я поднималась, не зная, радоваться или расстраиваться.

Мои родные тут, они беспокоятся. Но выглядит все это как-то странно. Словно их обязали.

Может, я слишком много хочу?

Открыв дверь, я увидела на диване Эрвана и поднос с едой.

– Приглашаю! – весело сказал он. – Не свидание, но тоже подойдет!

Подойдет?! Да это именно то, чего я хочу сейчас больше всего! Несмотря на слопанные бутерброды!

Я свалилась на диван и накинулась на еду. Эрван не отставал. Когда на подносе кроме пустых тарелок осталось лишь по полстакана травяного чая, Эрван спросил:

– Как прошло свидание с родней?

– Странно… – Я неопределенно шевельнула плечами, привалившись к спинке дивана.

– Ничего, научатся, и ты привыкнешь. – Он поймал мою руку. – Пошли, там тебя заждались.

И потянул меня в спальню.

Только он распахнул дверь и зажег свет, как с кровати донеслось радостно похрюкивание. По полу пронеслось нечто зеленое и бросилось к моим ногам.

– Шелли! – Я присела и почесала ее за ухом. – Навестить пришла?

Шелли отрицательно хрюкнула.

– Нет? Неужели… насовсем? – не поверила я.

– Да, насовсем, – ответил Эрван. – Она считает тебя семьей. А остальных рамидреху – просто очень хорошими соплеменниками. Им пришлось с этим согласиться.

Семья…

Я тихо хлюпнула носом, взяла на руки Шелли, уткнулась в теплую шерстку.

– Шу-у-у? – донеслось едва слышное из небольшого горшка на столе.

– Мимочка? – Я обернулась к Эрвану.

– Да, укоренилась и растет. Скоро опять сможешь сделать из нее мышь или крокодила.

– Фу?

Из-под стола выглядывали четыре глаза. Два синих фонарика и два круглых, блестящих, черных.

Глаштин и соня. Оба предатели. И оба вынужденно.

– Бедные! – Я бросилась их обнимать, едва не приложившись лбом о столешницу.

Сразу трое в руки не помещались. Пришлось гладить, что попалось. Зверье тут же вырвалось и расселось причесываться. Глаштин сердито фыркал, поправляя гриву вывернутым копытом.

А я заглянула в горшок, осторожно потрогала пару крохотных перистых листочков.

– Отец так говорил о моих волосах… – Я покосилась на Эрвана. – Словно считает, что я их покрасила…

– Но он же не знает, кто ты. Потом сама скажешь. Если захочешь.

– Как там твои? – спохватилась я.

– Затискали, успокоились, наверное, спят… – отчитался Эрван. – Все, кроме отца. Тот сбежал, захватив мою карту. Решил прогуляться по достопримечательностям.

– Надеюсь, достопримечательности его не съедят?

– Вряд ли. А вот штрафов за уничтожение исчезающих видов нашему семейству выпишут много! – усмехнулся Эрван. Притянул меня к себе, коснулся губами виска и шепнул: – Ты не забыла, что мы едем к моим после практики? Практика кончилась.

Ага. Досрочно! Остатки группы Вимфре сегодня утром отправил домой. Кстати…

– А сколько мы были в туманах? – Я снова погладила мимозу.

– Три дня.

Правильно мой живот посчитал.

– У меня опять нет наставника.

– Наставники – дело наживное. Зато какая тема диплома! – невозмутимо отозвался Эрван.