Призрак Оперы

И снова хриплый от страха голос Кристины:

– Что это значит?.. Стена такая горячая!.. Она обжигает!..

– Я скажу вам, в чем дело, Кристина, дорогая, это из-за «леса по соседству»…

– И что, что вы хотите этим сказать!.. При чем тут лес?..

– Разве вы не заметили, что это лес Конго?

Ужасающий смех чудовища заглушил все, и мы уже не различали молящих стонов Кристины!.. Виконт де Шаньи кричал и стучал в стены, как безумный… Я уже не мог удержать его… Но в ответ слышался лишь хохот чудовища, да и сам Эрик ничего уже, верно, не слышал, кроме своего смеха… Потом мы уловили шум недолгой борьбы, звук упавшего на пол тела, которое затем потащили, и грохот захлопнувшейся с размаху двери… И больше, больше ничего, ничего, только знойная полуденная тишина… в сердце африканского леса!..

Глава XXV «Бочки! Бочки! Продаете бочки?»

Продолжение рассказа Перса

Я уже говорил, что комната, в которой мы находились, господин виконт де Шаньи и я, была шестиугольной и полностью отделана зеркалами. С тех пор многие видели, в частности на некоторых выставках, точно такие же комнаты, называвшиеся «домом миражей» или «дворцом иллюзий». Но само изобретение полностью принадлежит Эрику, построившему на моих глазах первый зал такого рода во времена розовых часов Мазандерана. Достаточно было расположить по углам какой-нибудь декоративный мотив, например колонну, чтобы мгновенно получить дворец с тысячью колонн, ибо под воздействием зеркал реально существующий зал дополнялся шестью шестиугольными залами, каждый из которых множился до бесконечности.

Сначала, чтобы позабавить маленькую султаншу, он так расположил декорацию, что получился «неисчислимый храм», но маленькой султанше быстро надоела эта детская иллюзия, и тогда Эрик преобразил свое изобретение в комнату пыток. Вместо архитектурного мотива, расположенного по углам, на первый план он вынес железное дерево. Почему это дерево, безупречно имитирующее своими раскрашенными листьями живую жизнь, было из железа? Да потому, что ему требовалась прочность, дабы противостоять наскокам «пациента», которого запирали в комнате пыток.

Мы увидим, как полученная таким образом декорация мгновенно преображалась в сменяющие друг друга две другие благодаря автоматическому вращению тамбуров, которые находились в углах и были разделены на трети, прилегающие к зеркальным углам и имеющие каждая свой декоративный мотив, появляющийся по очереди.

Стены этого странного зала не давали никакой зацепки «пациенту», так как, если не считать самого декоративного мотива, отличавшегося надежной прочностью, они целиком были отделаны зеркалом, причем достаточно толстым, чтобы оно могло выдержать отчаянную ярость несчастного, которого, впрочем, бросали туда с голыми руками и ногами.

Никакой мебели. Светящийся потолок.

Скопированная впоследствии хитроумная система электрического отопления позволяла по своему усмотрению увеличивать температуру стен и создавать таким образом в зале желаемую атмосферу…

Я с такими подробностями описываю все детали вполне естественного изобретения, создающего при помощи нескольких раскрашенных веток сверхъестественную иллюзию раскаленного полуденным солнцем экваториального леса, чтобы никто не мог поставить под сомнение нормальное состояние моего рассудка и никто не имел бы права сказать: «Этот человек сошел с ума», или «Этот человек лжет», или «Этот человек принимает нас за дураков».

Если бы я просто рассказал о случившемся следующим образом: «Спустившись в подвал, мы попали в раскаленный полуденным солнцем экваториальный лес», я добился бы прекрасного эффекта, вызвав глупейшее удивление, но я не стремлюсь ни к каким эффектам, цель моя – поведать в этих строках, что в точности произошло с господином виконтом де Шаньи и со мной во время ужасной истории, занимавшей какое-то время правосудие этой страны.

Итак, возвращаюсь к описанию фактов с того момента, на котором прервал его.

Когда на потолке вспыхнул свет, озарив окружавший нас лес, изумлению виконта не было предела. Видение непроходимого леса, бесчисленные стволы и ветки которого, опутывая нас, терялись в бесконечности, повергло его в неописуемый ужас. Он проводил руками по лицу, как будто пытался прогнать сон, и непрерывно моргал глазами, словно после пробуждения никак не мог вернуться к действительности. На мгновение он даже перестал прислушиваться!

Я уже говорил, что меня появление леса ничуть не удивило. Поэтому я вслушивался в то, что происходило в соседней комнате, за нас двоих. А кроме того, внимание мое было сосредоточено не столько на самой декорации, которую мой разум отметал, сколько на воспроизводившем ее зеркале. А зеркало это местами было разбито.

Да, на нем виднелись трещины; несмотря на прочность, кому-то удалось его «расцветить», и это, безусловно, доказывало, что комнатой пыток, в которой мы находились, уже пользовались!