Призрак Оперы. Тайна желтой комнаты. Дама в черном

— Я пошел за юношей, — продолжал Эрик, — и привел его к Кристине. Они поцеловались при мне в комнате Луи-Филиппа. На руке у Кристины было мое кольцо. Я заставил ее поклясться, что, когда я умру, она придет ночью в мой дом со стороны улицы Скриба и тайком похоронит меня, положив мне на грудь это золотое кольцо, которое будет носить до той минуты; я сказал, как найти мой труп и что надо сделать. Тогда Кристина поцеловала меня вот сюда, в лоб — не смотри на меня, дарога! — прямо в лоб, и они ушли вместе… Кристина больше не плакала, я плакал один. И если Кристина не забыла свою клятву, она скоро придет.

Эрик замолчал. Перс не задал ему больше ни одного вопроса. Теперь он был спокоен за судьбу Рауля де Шаньи и Кристины Даэ. И ни один представитель «рода человеческого» не должен был отныне бояться мести призрака, который только что плакал перед ним.

Потом Эрик надел маску и, собравшись с силами, поднялся. И еще добавил, что, как только почувствует приближение смерти, он пришлет Персу, чтобы отблагодарить его за все, что тот сделал для него когда-то, самое дорогое, что у него есть: все записки, которые Кристина написала для Рауля в те дни и оставила ему, а также некоторые принадлежавшие ей безделушки — два носовых платка, пару перчаток и пряжку от туфельки. На вопрос Перса Эрик ответил, что как только молодые люди обрели свободу, они решили найти священника где-нибудь далеко в глуши, где они могли бы укрыть свое счастье, и отправились на вокзал «Нор дю Монд». Наконец Эрик попросил Перса, когда тот получит обещанные реликвии и бумаги, сообщить о его смерти молодоженам. Для этого он должен будет оплатить одну строчку в рубрике некрологов в газете «Эпок».

На этом они распрощались.

Перс проводил Эрика до дверей своей квартиры, а Дариус помог ему сойти на тротуар, где ждал фиакр. Эрик сел в него, и подошедший к окну Перс услышал, как он сказал кучеру: «На площадь Оперы!»

И фиакр исчез в ночи. Так Перс в последний раз видел бедного, несчастного Эрика.

Три недели спустя в газете «Эпок» появилось следующее траурное объявление:

«Эрик скончался».

ЭПИЛОГ

Такова невыдуманная история Призрака Оперы. Как я писал в самом начале, теперь уже нельзя сомневаться в том, что Эрик действительно существовал. Слишком много доказательств имеется в нашем распоряжении, чтобы не признать, что за драмой семейства де Шаньи стоит фигура Эрика.

Не стоит повторять, что дело это взволновало в свое время всю столицу. Похищение певицы, смерть графа де Шаньи при исключительно неясных обстоятельствах, исчезновение его брата и необычная служебная небрежность троих осветителей театра, заснувших странным загадочным сном! Какие драмы, какие страсти и преступления окружали идиллическую любовь благородного виконта де Шаньи и прелестной нежной Кристины Даэ! Что стало с прекрасной загадочной певицей, о которой с тех пор никто никогда больше не слышал? Ее представили, как жертву соперничества двух братьев, и никто так и не узнал, что же произошло на самом деле. Никому не пришло в голову, что, поскольку Рауль и Кристина исчезли одновременно, они могли просто-напросто уединиться от мира, чтобы наслаждаться своим счастьем, чтобы скрыть его от людей после необъяснимой смерти графа Филиппа… В один прекрасный день они сели в поезд на вокзале «Нор дю Монд». Когда-нибудь, может быть, и я сяду в поезд на том вокзале и отправлюсь к твоим берегам, Норвегия, в твои края, безмятежная Скандинавия, искать, если они еще сохранились, следы Рауля и Кристины, а также матушки Валериус, которая также исчезла примерно в то же время. Возможно, когда-нибудь я своими собственными ушами услышу одинокое эхо Севера Мира[31], повторяющее песню той, что знала ангела музыки.

Уже после того, как неуклюжими стараниями судебного следователя Фора дело было закончено, пресса время от времени пыталась проникнуть в тайну и продолжала задаваться вопросом, какая же жестокая рука подготовила и осуществила столько неслыханных злодейств.

Только одна бульварная газетка, бывшая в курсе всех закулисных интриг и сплетен, написала:

«Это рука Призрака Оперы».

Естественно, это было сказано в ироническом тоне.

Один лишь Перс, которого не захотели слушать и который после визита Эрика не делал больше попыток обратиться к правосудию, знал всю правду.

Он хранил главные доказательства, переданные ему Эриком вместе с трогательными реликвиями.