Призрак Оперы. Тайна желтой комнаты. Дама в черном

Не подозревавший о первом замужестве дочери профессора Станжерсона, американец, естественно, не понимал, почему следует скрывать появление Ларсана, особенно после церемонии в церкви Святого Николая. Но по некоторым странным моментам Версальского процесса он, конечно, догадывался, что мы больше всего боимся привлечь интерес публики к так называемой тайне мадемуазель Станжерсон. В этот вечер он понял также, что таинственная история, посредством которой Ларсан держал в своих руках судьбу и честь окружавших его людей, сильнее всех прокуратур мира. Не произнеся ни слова, он поклонился Роберу Дарзаку, и этот поклон означал, что Артур Ранс готов сражаться за дело Матильды как доблестный рыцарь, который мало беспокоится о причине битвы, умирая за свою даму. Во всяком случае, я понял его жест именно так, убежденный, что он, несмотря на свою недавнюю женитьбу, все еще не забыл прежнюю страсть.

— Надо, чтобы этот человек исчез, — сказал господин Дарзак, — но без шума. Его следует принудить к повиновению или договориться с ним, наконец, просто убить! Но первое условие его исчезновения — это соблюдение полной тайны его появления. От имени госпожи Дарзак я прошу вас сделать все возможное, чтобы господин Станжерсон не узнал о новых угрозах этого бандита.

— Желание госпожи Дарзак является приказом, — ответил Рультабиль, — господин Станжерсон не будет ничего знать.

Затем мы занялись вопросом о слугах. Чего можно от них ожидать? К счастью, дядюшка Жак и оба Бернье, уже наполовину посвященные в тайну, не удивлялись ничему. Маттони, достаточно преданный госпоже Эдит, будет повиноваться, не интересуясь подробностями. Других слуг можно было в расчет не принимать. Правда, имелся еще Вальтер, слуга Старого Боба, но он сопровождал своего хозяина в Париж и должен был возвратиться с ним вместе.

Рультабиль встал, обменялся через окно знаками с Бернье и вернулся к нам.

— Ларсан должен быть недалеко, — сказал он, — во время обеда я осмотрел окрестности замка. Перед северными воротами мы располагаем прекрасной естественной защитой, выгодно заменяющей старые бойницы замка. В пятидесяти шагах к западу от входа находятся два таможенных поста, французский и итальянский. Их бдительность может быть нам очень полезна. Папаша Бернье в дружеских отношениях с таможенниками, и мы отправились к ним знакомиться. Итальянский таможенник говорит только по-итальянски, а французский, Мишель, если я не ошибаюсь, — на обоих языках, правда с изрядной долей местного диалекта.

От него мы узнали, что и они заинтересовались необычными маневрами вокруг полуострова Геркулес маленькой лодки рыбака Тулио, прозванного «Палачом моря». Тулио — старый знакомый наших таможенников, это один из наиболее ловких местных контрабандистов. Сегодня вечером он вез в своей лодке человека, которого таможенники никогда раньше не видели. Лодка, Тулио и незнакомец скрылись в стороне мыса Гарибальди. Я направился туда вместе с Бернье, но так же, как и господин Дарзак, побывавший там раньше, никого не заметил. Однако Ларсан должен был высадиться на берег, я просто чувствую это. Во всяком случае, лодка Тулио приставала к пляжу около мыса.

— Откуда вы это знаете? — воскликнул господин Дарзак.

— Вы что-нибудь обнаружили? — спросил я.

— Нос лодки оставил след на валунах, покрывающих берег. И, кроме того, причаливая, они потеряли горелку, которую опознали таможенники. С ее помощью Тулио освещает воду, когда выходит на рыбную ловлю в спокойные ночи.

— Ларсан, несомненно, высадился на берег, — сказал господин Дарзак, — он в Красных скалах!

— Во всяком случае, если лодочник оставил его в Красных скалах, то он еще оттуда не ушел, — ответил Рультабиль, — оба таможенных поста расположены у узкой тропинки, ведущей из Красных скал во Францию, так что незамеченным там никто не пройдет ни днем, ни ночью. С другой стороны Красные скалы образуют тупик, в который тропинка упирается приблизительно в трехстах метрах от границы, предварительно пройдя между скалами и морем. Сами скалы очень крутые и обрывисто спускаются к тропинке примерно метров с шестидесяти.

— Конечно, — сказал молчавший до сих пор Артур Ранс, — на эти скалы ему не забраться.

— Он спрятался в гротах, — предположил Дарзак, — эти скалы прорезаны глубокими гротами.

— Я подумал об этом, — кивнул Рультабиль, — и поэтому, отослав Бернье, вернулся к Красным скалам один.

— Это было неосторожно, — заметил я.

— Я сделал это именно из предосторожности, — поправил меня Рультабиль, — мне нужно кое-что сказать Ларсану, чего не следует знать посторонним. Итак, я вернулся к Красным скалам и перед гротом громко позвал Ларсана.

— Как так позвали? — удивился Артур Ранс.

— Очень просто, помахал белым платком, как это делают парламентеры с белым флагом, и крикнул. Но он или не расслышал, или не увидел меня. Ответа я не получил.

— Быть может, его там и не было? — осмелился предположить я.

— Не знаю, но в одном из гротов мне послышался шум.

— Надеюсь, вы туда не пошли? — спросил Артур Ранс.

— Нет, — ответил Рультабиль, — но, поверьте, отнюдь не из страха.