Призрак Оперы. Тайна желтой комнаты. Дама в черном

Первой, кого он встретил, входя в старый закопченный зал постоялого двора, была мамаша Трикар. Она узнала его, сказала, что он прекрасно выглядит, спросила, что его привело сюда. Он покраснел и ответил, что едет по делам в Лондон и заехал повидать ее. Старушка бросилась накрывать на стол, но он с благодарностью отказался. Казалось, что он ждет чего-то или кого-то. Открылась дверь, и он вскочил на ноги. Он не ошибся: это она! Он хотел заговорить и не смог. Кристина стояла перед ним улыбающаяся, но ничуть не удивленная. У нее было свежее розовое лицо, будто земляника в тенистом лесу. Она немного запыхалась от быстрой ходьбы, и грудь ее, в которой билось чистое девичье сердце, слегка вздымалась. В глазах-озерах цвета бледной лазури, неподвижно мечтательных и потаенно мерцающих, отражалась ее детская душа. Под распахнутым меховым пальто угадывались гибкая талия и изящные линии юного грациозного тела. Рауль и Кристина долго смотрели в глаза друг другу. Мамаша Трикар понимающе улыбнулась и незаметно вышла. Наконец Кристина заговорила:

— Я знала, что вы приедете. У меня было предчувствие, что я встречу вас в этом доме, когда вернусь с мессы. Мне кто-то подсказал это там, в церкви. Да, мой друг, меня предупредили о вашем приезде.

— Кто же? — улыбнулся Рауль и взял в свои руки маленькую руку девушки, которую она не отняла.

— Мой покойный папа.

Наступило молчание. Потом Рауль продолжал:

— Отец говорил вам, Кристина, что я люблю вас и не могу без вас жить?

Кристина покраснела до корней волос и отвела глаза в сторону.

— Меня? Вы сошли с ума, — проговорила она дрожащим голосом.

— Не смейтесь, Кристина, это очень серьезно.

— Не для того я просила вас приехать сюда, — строго сказала она, — чтобы вы говорили подобные вещи.

— Вы просили меня?.. Ну да, вы знали, что ваше письмо не оставит меня равнодушным и я примчусь в Перрос. Значит, вы думали о том, что я люблю вас? — Я думала, что вы вспомните о нашем детстве… и о моем отце. В сущности, я сама не знаю, о чем думала… Может быть, мне не следовало вам писать. Ваше внезапное появление в моей артистической в тот вечер унесло меня далеко-далеко в прошлое. И когда я вам писала, я вновь стала той маленькой девочкой, которая очень хочет увидеть в минуту грусти и одиночества друга детства.

Снова наступило молчание. Что-то в поведении Кристины показалось ему неестественным, но он не мог понять, что именно. Однако враждебности он не чувствовал, скорее наоборот… Была какая-то нежность в ее глазах. Но почему в этой нежности угадывалась печаль? Он хотел знать это и уже начинал сердиться…

— Когда я пришел в вашу артистическую, вы впервые заметили меня, Кристина?

Она не умела лгать и ответила:

— Нет. Я не раз видела вас в ложе вашего брата. И еще на сцене, за кулисами.

— Я догадывался, — начал Рауль и прикусил губу. — Но почему же, когда вы увидели меня в своей уборной, у ваших ног, и вспомнили, что я — тот самый мальчик, который достал ваш шарф из моря, почему вы сделали вид, будто незнакомы со мной, и засмеялись?

Он проговорил все это таким суровым тоном, что Кристина молча, с удивлением посмотрела на него. Юноша сам был неприятно поражен собственными резкими словами и тотчас пожалел о них. Таким тоном мог бы говорить оскорбленный муж или любовник. Он рассердился на себя, на свою глупость, но единственным выходом из этого неловкого положения ему казалось принятое им решение быть грубым до конца.

— Вы молчите! — снова заговорил он, злой и несчастный. — Ну ладно, я сам отвечу за вас. Дело в том, что в комнате был кто-то, кто смущал вас; Кристина, перед кем вы не хотели показать, что знаете меня…

— Если это и было так, мой друг, — ледяным тоном прервала его Кристина, — если кто-то и смущал меня в тот вечер, так только вы сами, поэтому я и выставила вас за дверь.

— Да! Чтобы остаться с тем, другим!

— О чем вы? — удивилась девушка. — О каком другом вы говорите?

— О том, кому вы сказали: «Я пою только для вас! Сегодня я отдала вам всю душу!»

Кристина схватила руку Рауля и сжала ее с силой, какую он и не подозревал в этой хрупкой девушке.

— Вы подслушивали за дверью?

— Да, потому что люблю вас… Я все слышал.

— Что вы слышали? — Девушка неожиданно успокоилась и отпустила руку.

— Он сказал вам: «Ты должна любить меня».

При этих словах мертвенная бледность залила лицо Кристины, глаза ее закатились. Она покачнулась, Рауль подскочил к ней, подхватил ее, но Кристина уже пришла в себя и тихим, почти умирающим голосом произнесла:

— Скажите! Скажите, что вы слышали еще!

Рауль озадаченно посмотрел на нее, ничего не понимая.

— Говорите же! Не мучайте меня!

— Еще я слышал, как он вам ответил, когда вы сказали, что отдали ему душу: «Твоя душа прекрасна, дитя мое, и я благодарю тебя. Ни один король не получал такого подарка. Сегодня ангелы плакали».

Кристина прижала руку к сердцу и в неописуемом волнении пристально посмотрела на Рауля. В ее пронзительном неподвижном взгляде было безумие. Рауль испугался. Но вот глаза ее увлажнились, и по матовым щекам покатились две жемчужины, две тяжелых слезы…

— Кристина!

— Рауль!